смотреть тяжело, Гвен, еще тяжелее поверить увиденному, и я не стану тебя осуждать, если ты решишь стереть файл, даже не открывая. Я бы тебе посоветовала так и сделать, но я понимаю, что ты не нуждаешься в моих советах. Мы нашли телефон мистера Бисона в оружейном сейфе в подвале дома Митчелла, он сам сказал нам, где искать.
Прежде чем ты приступишь к просмотру, повторю еще раз: будь осторожнее, подруга. Наверняка у тебя есть ощущение, что ты совсем одна там наверху, но ты не одна. Посылаю тебе лучи любви и удачи. Храни тебя Бог.
Ш.
Видеофайлы, прикрепленные к письму, называются «МИТЧЕЛЛ» и «ДЕРРИ». Гвенди знает, что сначала следовало бы посмотреть запись допроса Уорда Митчелла – все-таки от его содержания может зависеть судьба всего мира, – но ничего не может с собой поделать. Стараясь дышать ровно и медленно, как научилась за годы занятий йогой, она подводит курсор к файлу «ДЕРРИ» и жмет на него. В правом верхнем углу экрана открывается маленькое окошко. Гвенди жмет на иконку «РАЗВЕРНУТЬ НА ВЕСЬ ЭКРАН». Возникшая на экране картинка – поразительно четкая. Общий вид перекрестка Уитчем-стрит и Картер-стрит.
Справа виднеются несколько обветшавших домов, ставни на окнах висят вкривь и вкось, а где-то и вовсе отсутствуют. Краска отслаивается от стен длинными скрученными полосами. Лужайки даже в конце ноября заросли бурой травой. У крыльца одного из домов стоит старый велосипед без задней покрышки.
На другой стороне улицы, наискосок от дома с велосипедом, располагается заброшенная автозаправка. Бензоколонки давно демонтированы и вывезены. Из трещин в разломанном асфальте растут сорняки. Кто-то размашисто написал баллончиком «ДЕРРИ – ОТСТОЙ» на тусклом кирпичном фасаде. Сразу за автозаправкой виднеются кованые ворота. Вход в Бэсси-парк.
Человек, снимавший видео – очевидно, Бисон, – не отключил звук, и Гвенди слышит волнообразный свист холодного ветра, дующего по крышам. Какая-то смятая бумажка с шелестом катится по тротуару – Гвенди почти уверена, что это обертка от гамбургера из «Макдоналдса» – и исчезает из кадра. Улица абсолютно пустынна. Накануне был День благодарения, время – уже за полдень, а точнее, половина первого, но на улице нет ни души. Ни людей, ни машин.
А потом кто-то все-таки появляется.
Старый «фольксваген-жук», движущийся на север по Уитчем-стрит, проезжает через перекресток. Водитель, пожилой человек с седыми всклокоченными волосами и в круглых очках, как у Джона Леннона, растерянно озирается по сторонам, словно заблудился. Может, действительно заблудился; едет он очень медленно. Следом за ним, бампер в бампер, едет черный пикап с зимними шинами и полноразмерным американским флагом, хлопающим на ветру на металлическом флагштоке, установленном в задней части широченного кузова. Гвенди слышит хриплый грохот музыки, доносящейся из салона, хотя все окна с тонированными стеклами закрыты наглухо.
Она еще успевает недоуменно подумать: И зачем было это снимать? – и тут на экране появляется Райан. Гвенди вдруг кажется, что из комнаты разом выкачали весь воздух. Прикусив нижнюю губу, она наклоняется ближе к экрану.
Райан входит в кадр с правого нижнего края экрана, идет уверенным, широким шагом, который Гвенди так хорошо помнит. На нем его любимая зимняя куртка – давний подарок на Рождество от родителей Гвенди – и красно-белая вязаная шапка с эмблемой футбольного клуба «Нью-Ингленд пэтриотс». Он периодически смотрит на ряд ближайших домов, но его основное внимание сосредоточено на телефоне, который он держит в правой руке. Он глядит на экран, словно следует указаниям.
Он доходит до перекрестка Уитчем-стрит и Картер-стрит и встает на краю тротуара, так что мыски его зимних ботинок нависают над проезжей частью. Смотрит по сторонам, как послушный маленький мальчик, который обещал маме быть осторожным при переходе через дорогу, и снова глядит в телефон.
А затем идет через дорогу.
Он не успевает дойти даже до разделительной полосы. Его сбивает мчащийся на большой скорости «кадиллак», ярко-красный с бордовым отливом, до неприличия огромный, с парой дешевых плюшевых игральных костей, висящих на зеркале заднего вида. Гвенди слышит глухой звук удара и видит, как ее мужа подбрасывает высоко в воздух. Райан падает на дорогу и буквально отскакивает от асфальта – причем не единожды, а дважды, – а потом просто лежит вниз лицом на другой стороне улицы. От середины дороги к нему тянется прерывистый след из темных влажных пятен.
«Кадиллак» уносится прочь, даже не моргнув тормозными огнями. Только на следующий день, стоя под душем, Гвенди поймет, что не слышала шума мотора красного «кадиллака». Она слышала, как трещит двигатель старенького «фольксвагена»: тыр-тыр-тыр, словно швейная машинка, – слышала, как ревет мощный восьмицилиндровый мотор черного пикапа, как гремит хеви-метал в его салоне, но красный «кадиллак»… ехал бесшумно. Словно у него вообще не было двигателя.
Изломанное тело Райана лежит на самом краю дороги на Картер-стрит. Его ноги, раскинутые под несуразным углом, оказались на узкой полоске земли и травы, отделяющей дорожный бордюр от тротуара. Его шапку и левый ботинок вместе с шерстяным носком сорвало от удара. Ботинка с носком в кадре нет, но Гвенди видит бледно-розовую босую стопу Райана буквально в нескольких дюймах от воткнутой в замерзшую землю таблички «ПРОДАЖА ОТ СОБСТВЕННИКА». Затылок Райана – вдавленный внутрь, скособоченный, словно сгнившая на грядке тыква, – утратил всякое сходство с человеческой головой.
Гвенди резко отшатывается от экрана, слезы встают комом в горле и душат. На мгновение ее охватывает паника. Она и вправду боится, что сейчас задохнется от горя. Откинувшись на спинку стула, Гвенди сосредотачивается на дыхании. Ощущение удушья постепенно проходит. Сквозь пелену слез, застилающих глаза, она снова глядит на экран. И у нее вновь перехватывает дыхание.
Рядом с безжизненным телом Райана остановилась машина. Не такая широкая, как «кадиллак», а заметно изящнее, с низкой посадкой, зеленого цвета – настолько ослепительно-яркого, что на него больно смотреть. Она как будто ненастоящая, думает Гвенди, с зачарованным ужасом глядя на экран. Как будто это ожившая игрушечная машинка.
Она сразу же узнает эту машину: именно в ней сидел Гарет Уинстон вместе с красавцем блондином в странном видении, посетившем Гвенди у двери туалетной кабинки на «Орле-19». Он был в этой машине, думает Гвенди и сжимает кулаки с такой силой, что у нее бледнеют кончики пальцев. Может быть, не в Дерри. Может быть, не в тот день, когда убили моего мужа. Но сукин сын Гарет Уинстон был в этой машине. И что он там делал? Заключал сделку? Наверняка. Потому что такие, как Гарет, всегда заключают какие-то сделки.
– Он тоже один из них, – говорит она вслух, обращаясь к пустой комнате.
Она смотрит на экран. Двери машины (Гвенди вдруг вспоминается строчка из письма Норриса Риджвика: старый «крайслер», огромный, как катер) разом распахиваются, и наружу выходят четверо.
– Что за… – Гвенди не договаривает свою мысль.
Эти
