Хилари никогда еще не было так хорошо.
Они с Тони Клеменца отправились пообедать в ресторан «Ямаширо Скайрум» в Беверли-Хиллз. Там подавали довольно заурядные блюда, но экзотическая обстановка делала это место привлекательным для желающих перекусить. Когда-то этот ресторан, типичный японский дворец, был частной резиденцией, окруженной десятью акрами живописнейших японских садиков. Отсюда открывался потрясающий вид на Лос-Анджелесскую бухту.
День выдался такой ясный, что Лонг-Бич лежал как на ладони.
После обеда они поехали в Гриффит-парк и целый час бродили по территории зоопарка – Хилари кормила медведей, а Тони с необыкновенной точностью имитировал животных. Из зоопарка они отправились в обсерваторию, на выставку лазерной голографии. Затем прошвырнулись по Мелроуз-авеню, где посетили массу антикварных лавчонок, но так ничего и не купили, только поболтали с владельцами.
Когда подошло время коктейля, они поехали в Малибу и наведались в кафе «Тонга-Лей», где подавали фирменный коктейль «Май-Тай» и откуда можно было полюбоваться, как солнце садится в ритмично плещущиеся волны.
Хотя Хилари прожила в Лос-Анджелесе немало лет, ее мир ограничивался работой, домом, розарием, снова работой, киностудией, еще раз работой и несколькими ресторанами, где собиралась киношная публика. Она никогда не бывала в «Ямаширо», в зоопарке, на лазерной выставке, в антикварных лавчонках на Мелроуз-авеню либо в кафе «Тонга-Лей». Все это было ей в новинку, и она широко распахнутыми глазами смотрела по сторонам, чувствуя себя туристом – или узником, только что выпущенным на волю после многолетнего заключения в одиночной камере.
Но без Тони этот день вряд ли стал бы для нее таким праздником. Он был очень мил, изобретателен и весь лучился энергией, что делало и без того ясный, погожий день поистине волшебным.
Они выпили по паре коктейлей и почувствовали, что проголодались, поэтому поехали в район Сепулведа и заказали такой ужин, что его хватило бы на целую компанию.
Просто удивительно, как при таком обилии пищи им еще удавалось вести разговор. Однако они ни на минуту не умолкали. Обычно в начале знакомства Хилари предпочитала отмалчиваться, но с Тони разболталась вовсю: о пьесах Шекспира, политике, искусстве, людях, собаках, религии, архитектуре, спорте, Бахе, моде, различных блюдах, борьбе за освобождение женщин и субботних мультиках. Она также горела желанием поделиться с ним своим мнением обо всех этих жизненно важных вещах. Они вели себя так, словно им стало известно, что с понедельника господь бог собирается лишить людей дара речи. Хилари опьянела, но не от вина, а от живого общения, которого ей не хватало многие годы.
К тому времени, как Тони проводил ее домой и согласился зайти выпить на дорожку, она уже твердо решила, что они будут принадлежать друг другу. Ее страшно тянуло к нему, и она чувствовала, что с ним происходит то же самое. Хилари приготовила мятный коктейль.
Внезапно ожил телефон.
– О нет! – вырвалось у нее.
– Он больше не докучал вам вчера вечером?
– Нет.
– А утром?
– Нет.
– Так, может быть, это не он?
Оба одновременно подошли к телефонному аппарату. Хилари поколебалась и сняла трубку.
– Алло?
Молчание.
– Черт бы тебя побрал! – Она в сердцах швырнула трубку на рычаг.
– Не позволяйте выводить себя из равновесия.
– Не могу.
– Это просто мерзкий подонок, не способный иметь дело с женщинами.
– Мне все равно страшно.
– Он не опасен. Идите сюда. Постарайтесь забыть о нем.
Они вернулись на диван и молча допили мятный коктейль.
– Будь он проклят, – с тоской произнесла Хилари.
– Завтра у вас будет другой номер телефона. Он больше не сможет действовать вам на нервы.
– Этот тип испортил нам вечер. Я совсем было растаяла.
– Для меня ничего не изменилось.
– Дело в том, что я рассчитывала на нечто большее, чем…
– Правда?
– А вы?
Она еще не видела, чтобы кто-нибудь так улыбался: всем лицом, всем своим существом.
– Должен признаться, – сказал Тони, – я тоже надеялся на нечто большее, чем мятный коктейль.
– Черт бы побрал телефон!
Тони наклонился и поцеловал ее. Хилари приоткрыла рот; на какую-то долю секунды их языки соприкоснулись. Потом Тони немного отстранился и бережно, как фарфоровую статуэтку, погладил Хилари по щеке.
– А вдруг он снова позвонит? – несчастным тоном спросила она.
– Не позвонит.
Тони стал целовать ее губы, глаза; затем положил руку ей на грудь. Хилари откинулась на спинку дивана. Он нежно провел рукой по ее горлу, шее и начал расстегивать блузку.
Хилари скользнула рукой по его бедру и почувствовала, как напряглись мышцы. Какой он сильный! Ее рука наткнулась на желанную твердость. Хилари представила себе, как Тони входит в нее…
Раздался телефонный звонок.
– Не обращай внимания, – попросил Тони.
Хилари обхватила руками его шею, легла на спину и притянула Тони к себе. Они впились друг в друга жгучим поцелуем. Телефон все звонил и звонил.
– Черт!
Оба сели.
Телефон продолжал надрываться. Хилари резко поднялась с дивана.
– Не нужно, – сказал Тони. – Это его не остановит. Дай-ка я сам.
Он снял трубку, но не произнес ни звука. Только стоял и слушал. По выражению его лица Хилари поняла, что человек на другом конце провода тоже молчит. Очевидно, шла игра: кто кого перемолчит.
Прошло тридцать секунд. Минута. Еще одна.
Борьба нервов напоминала детскую игру, но в ней не было ничего забавного. У Хилари мурашки поползли по коже. Наконец Тони положил трубку.
– Он отключился.
– Так ничего и не сказал?
– Ни слова. Но он первым дал отбой, и это хороший признак. Не понравилось собственное лекарство. Его цель – нагнать на тебя страху. В следующий раз просто сними трубку и молчи. В конце концов он решит, что ты что-то затеваешь. Например, звонишь по другому телефону в полицию, чтобы проверили, откуда звонят. А может быть, это вовсе и не ты сняла трубку. Постепенно ему станет страшно.
– Твоими бы устами…
– Вряд ли он осмелится сегодня повторить попытку. А завтра у тебя будет другой номер.
– До тех пор я не смогу успокоиться.
Тони заключил ее в объятия. Они поцеловались – нежно, но без прежней страсти.
В половине первого, когда Тони пора было уходить, они договорились провести вместе следующие выходные. Сходить в музей Нортона Саймона в Пасадене, побывать на вернисаже немецких художников и на выставке гобеленов эпохи Средневековья. В промежутках они будут есть разные вкусные вещи, беседовать и, может быть, наверстают то, что не удалось сделать сегодня.
