– Доверяйте вот им, – сказал он. – Только они могут спасти вас.
В пещерах стояла гробовая тишина. Дженнингс, пригнувшись, пробирался вперед. Прямо над ним нависал неровный скалистый потолок. Дженнингс со страхом вглядывался в пространство, освещенное лампой, которую он нес в руках. Он видел стены зданий, заключенные в камни, замурованные в скалы скелеты, казалось, они вот-вот выступят из сточных каменных канав, которые когда-то окаймляли древнюю улицу. Дженнингс брел дальше, и коридор впереди начал сужаться…
Огни в квадратном зале уже померкли, Торн с ужасом глядел на стол. Семь стилетов были разложены в форме креста.
– Это надо сделать на священной земле, – шептал старик. – На церковной земле. А его кровью надо оросить божий алтарь.
Слова отчетливо слышались в тишине, но старик внимательно наблюдал за Торном, чтобы убедиться, правильно ли тот его понимает.
– Каждый нож нужно вонзать по рукоять. До ног Христа на каждой ручке ножа… и так, чтобы они составили фигуру креста. – Первый кинжал – самый важный. Он отнимает физическую жизнь и образует центр креста. Следующие ножи отнимают духовную жизнь, и втыкать их надо в таком порядке…
Он замолчал и опять взглянул на Торна.
– Вы должны быть безжалостны, – объяснил он. – Это не сын человека.
Торн попытался заговорить. Когда голос вернулся к нему, он был каким-то чужим, грубым и срывался, выдавая состояние Джереми.
– А вдруг вы ошибаетесь? – спросил он. – А вдруг он не…
– Ошибки быть не может.
– Должно быть какое-то доказательство…
– У него есть родимое пятно. Три шестерки.
У Торна перехватило дыхание.
– Нет, – прошептал он.
– Так сказано в Библии, этим знаком отмечены все апостолы Сатаны.
– Но у него нет знака.
– Псалом Двенадцатый, стих шестой. «Имеющий разум число сосчитает Презренного Зверя, несущего смерть. Число с человеком всегда совпадает. Шесть сотен оно, шесть десятков и шесть».
– Я говорю вам, у него нет этого знака.
– Знак ДОЛЖЕН быть.
– Я КУПАЛ его. Я знаю каждый сантиметр его кожи.
– Его не видно на теле. Вы найдете знак под волосами. Ведь мальчик родился с пышными волосами, не так ли?
Торн вспомнил тот момент, когда впервые увидел ребенка. Он вспомнил свое удивление при виде густых и длинных волос.
– Сбрейте волосы, – посоветовал Бугенгаген. – И вы увидите под ними этот знак.
Торн закрыл глаза и уронил голову на руки.
– С самого начала вы должны исключить малейшее колебание. Вы сомневаетесь в моих словах?
– Я не знаю, – вздохнув, ответил Торн.
Старик откинулся назад и посмотрел на него.
– Неродившийся ребенок был убит, как предсказано. Ваша жена погибла.
– Это ребенок !
– Вам нужны еще доказательства?
– Да.
– Тогда ждите их, – сказал Бугенгаген. – Но знайте, что вам необходима вера. Иначе вы не справитесь. Если вы будете сомневаться, они одолеют вас.
– Они?
– Вы говорили, что в доме есть еще женщина. Служанка, которая ухаживает за ребенком.
– Миссис Бэйлок…
Старик кивнул, будто вспомнив что-то.
– Ее настоящее имя Баалок. Это регент дьявола. Она костьми ляжет, чтобы не дать вам свершить необходимое.
Они замолчали. В пещере послышались шаги. Из темноты медленно появился Дженнингс, на лице у него было написано крайнее удивление.
– …Тысячи скелетов… – прошептал он.
– Семь тысяч, – уточнил Бугенгаген.
– Что здесь случилось?
– Меггидо – место Армагеддона. Конец света.
Дженнингс шагнул вперед, его до сих пор трясло от увиденного.
– Вы хотите сказать… Армагеддон уже был?
– О да, – ответил старик. – И будет еще много раз.
С этими словами он передал сверток с ножами Торну.
Торн попытался отказаться, но Бугенгаген буквально всучил ему пакет. Глаза их встретились.
– Я жил очень долго, – сказал Бугенгаген срывающимся голосом. – И я молюсь, чтобы жизнь моя не оказалась напрасной.
Торн последовал вслед за Дженнингсом в темноту, туда, откуда они пришли. Он лишь раз оглянулся, но комната уже исчезла. Огней не было видно, и все растаяло в темноте.
По Иерусалиму они шли молча. Торн крепко сжимал в руке сверток. Настроение у него было подавленное, он шел, как автомат, не обращая ни на что внимания, глядя прямо перед собой. Дженнингс задал ему несколько вопросов, но Торн не ответил. Они вошли в узкий переулок, где шло строительство, и фотограф подошел к Торну вплотную, пытаясь перекричать шум работающих кранов.
– Послушай! Я только хочу узнать, что сказал старик. У меня ведь тоже есть на это право, так или нет?
Но Торн упрямо шел вперед, ускоряя шаг, словно пытался отделаться от попутчика.
– Торн! Я хочу знать, что он сказал!
Дженнингс кинулся вперед и схватил Торна за рукав.
– Эй! Я не посторонний наблюдатель! Ведь это Я НАШЕЛ его!
Торн остановился и взглянул Дженнингсу прямо в глаза.
– Да. Верно. Это ты нашел ВСЕХ НАС.
– Что ты хочешь сказать?
– Ты уверяешь, что все это правда. Ты вбивал мне этот бред в голову!..
– Подожди минутку…
– Ты наснимал все эти фотографии!
– Погоди…
– Ты привез меня сюда!
– Что с тобой?
– А я даже не знаю, кто ТЫ на самом деле!
Торн вырвался из рук Дженнингса, но Дженнингс снова привлек его к себе.
– А теперь подожди минутку и выслушай, что я скажу.
– Я уже достаточно слушал.
– Я пытаюсь помочь!
– Хватит!
Они смотрели в упор друг на друга. Торна трясло от ярости.
– Подумать только, что я мог на самом деле поверить в это! ПОВЕРИТЬ!
– Торн…
– Этот твой старик всего-навсего очередной факир, торгующий дешевыми ножами!
– О чем ты говоришь?
Торн взмахнул свертком.
– Вот здесь НОЖИ! ОРУЖИЕ! Он хочет, чтобы я заколол его! Он считает, что я должен убить этого ребенка!
– Это не ребенок!
– Это ребенок !
– Ради бога, какое еще доказательство…
– За кого ты меня принимаешь?
– Успокойся…
– Нет! – закричал Торн. – Я не буду этого делать! Я больше в этом не участвую! Убить ребенка? За КОГО же вы меня все принимаете?!
Торн в ярости размахнулся и далеко зашвырнул сверток. Он ударился о стену дома и исчез. Дженнингс замолчал и повернулся, чтобы уйти, но Торн остановил его.
– Дженнингс…
– Сэр?
– Я не хочу больше вас видеть. Я больше в этом не участвую.
Стиснув зубы, Дженнингс быстро перешел улицу, пытаясь отыскать у стены ножи. Земля была усеяна мусором. В воздухе раздавался рев работающих кранов и машин. Дженнингс ногами разбрасывал мусор в надежде отыскать маленький сверток. Он заметил его возле грязного ведра и наклонился, чтобы взять сверток в руки, не обратив внимания на стрелу крана, двигавшуюся прямо над его головой. Она словно споткнулась на долю секунды, и от толчка из огромной оконной рамы вылетело стекло.
