– А трупы?
– Ни одного. Какое-то время этим недоумкам – я про горе-ученых говорю, не про наших – давали пожить да пошастать по округе, а после – раз! И нет человека. Их предупреждали поначалу, уговаривали… а потом перестали.
– Почему – перестали?
– Вот это вопрос, – согласился Ликтор. – Почему?.. Я так считаю, что дьяволы овладевают людьми не сразу, а постепенно, исподволь. То, что я узнал о зуевцах от Полинки, еще не было окончательным. Она не то сама тогда еще не разбиралась, ибо, когда я сюда прибыл, сама была еще сущее дитя, не то предпочла умолчать. Как бы там ни было, в них еще сохранялась толика сострадания. А после не стало и ее. Им сделалось все равно, а то и в радость…
– Значит, у меня все впереди?
Ликтор пожал плечами:
– На все воля Божья. Как поведешь себя. Те перли на рожон, напросились. А ты не при. Ты ведь пока не собираешься в тайгу? Нет у тебя такого поручения, правда?
– Не знаю пока… Может быть, и придется. Тогда ответь мне вот на какой вопрос, – медленно проговорил Пантелеймон. – Куча людей пропала без следа – почему же ты остался цел и невредим?
Ликтор вернулся за стол, сел, утвердил на столешнице локти, запустил пальцы в дремучую шевелюру.
– Вот, мил человек, это и вправду вопрос из вопросов. Как там в кино? «Ты ж меня наповал бьешь этим вопросом». Не знаю. Хочешь верь, хочешь не верь. Может быть, я заговоренный. Может быть, меня приберегают на сладкое. Может быть, мне просто везло. – Он помолчал, потом сообщил вне связи со сказанным: – Последние двое, которые были из наших, уже хоронились – как и ты, поначалу. Не признавались, кто они да откуда, как будто у меня глаза ослепли. Как будто я первый год замужем. Тогда я полностью убедился, что меня взяли на карандаш, подозревают. Обоих быстренько расколол, вывел на чистую воду – как тебя. Не обижайся. Дискуссий за веру, правда, не было. Упертые люди были, целеустремленные. Моих речей и слушать не желали. Я не стал ждать расспросов и сам рассказал им все, про Полинку-ведьму, зуевцев да бесовские хороводы. Последний, помню, аж перетаптывался от нетерпения, а на закорках у него приторочен был – смешно даже – баллон со святой водой, вроде акваланга. И распылитель. К каске крепился, как шахтерский фонарь. Мне было не до веселья, но не сдержался, прыснул. Он даже внимания не обратил – шасть в лес, и дослушивать не стал. Пропал вместе с аквалангом… Но кажется мне, что тебе это не грозит. Авось, убережешься…
– Почему так считаешь?
– Потому что мы вместе пойдем. Ты ведь, я чую, всяко отправишься в лес, как и они, и ни Бог, ни черт тебя не удержат – верно? Ну так и я с тобой. Может, моя удача и тебя сбережет.
Челобитных уставился на мозолистую ладонь: Ликтор протягивал ему руку.
– Договорились? Мир?
Протодьякон колебался.
– Соображай скорее, пока не передумал. Мы с тобой в одной упряжке?
Надо было что-то решать.
Тяжело вздохнув, Пантелеймон быстро перекрестился и крепко стиснул ладонь Ликтора.
– В одной.
– Плечом к плечу? Сам погибай, а товарища выручай?
– Ты сказал.
– Добро.
Рукопожатие завершилось. Союз можно было считать заключенным.
Запершись в «спальне» и еще раз проверив ее на предмет потайных ходов, Пантелеймон Челобитных заснул богатырским сном. У него не оставалось ни сил, ни желания обдумать случившееся – да он и не видел в этом ничего особенного при том условии, что Ликтору можно было доверять.
Два сотрудника Секретной Православной Службы против нечисти, плечом к плечу – что здесь необычного? Да, один из двоих законспирирован настолько глубоко, что его не признали даже свои. Да, он позволяет себе странные высказывания, граничащие с ересью. На самом деле, даже не граничащие, а просто еретические, но так ли это важно, если он продолжает служить общему делу?
Ликтор же, услышав лязг запираемой щеколды, усмехнулся в бороду и крепко задумался.
В отличие от протодьякона, он пребывал в некоторой растерянности. Он не был уверен в правильности и нужности союза. До сих пор проблема инспекции решалась просто, однако на сей раз он почему-то разоткровенничался и оставил безмозглого сыскаря, этого упертого догматика и заурядного громилу, в живых.
Да, он остро нуждался в союзнике и помощнике…
Этот идиот пришил Макарыча – так пусть теперь займет его место! От мертвого толку не так уж много, пускай остается в живых, тогда диапазон услуг непременно расширится. Но как его убедить?
Ликтор умел заговорить зубы, но протодьякон был из породы непрошибаемых. Он дрогнул, но остался при своем; вера ли это? Навряд ли; скорее, это случай клинического фанатизма. С одной стороны, это создает серьезные помехи; с другой же, если удается развернуть фанатика в противоположном направлении, то такой болван способен принести много пользы. Плюс навыки профессионального ликвидатора – это большая удача!
Ликтор пока еще не решил, как именно использует свою жертву.
Может быть, гость не такой уж и дурень? Оборотня смущал интерес, проявленный к его фамилии. В Инквизиции попадаются любители дешевых эффектов; во время оно он подумывал об имени нейтральном, бессмысленном, но ему все-таки дали иное, с намеком.
Ликвидатор явно что-то и где-то слышал или читал; фамилия «Ликтор» возбудила в нем смутные подозрения. Он, понятное дело, не посвящен в суть, но может докопаться, если примется рыть, и эти попытки необходимо пресечь в зародыше.
Ну-с, проверимся.
Ликтор привалился к двери, послушал: тишина. Может быть, заснул, а может быть, и нет.
Он задвинул щеколду: пришлый болван не заметил, что дверь запирается с обеих сторон. Точнее, не придал этому значения. Если возникнут вопросы, то Ликтор вполне резонно заметит, что у него столько же оснований опасаться нападения, сколько и у протодьякона.
Обезопасившись, хозяин откинул крышку сундука. Это была добротная, антикварная вещь, купеческая; Ликтор выбросил тряпье, лежавшее сверху, достал монитор и клавиатуру, установил на лавке. Потянулись провода: сундук был намертво привинчен к полу, в днище его было проделано отверстие, ведшее в подпол, где у Ликтора стоял мощный генератор.
В вопиющем несоответствии между современной техникой и жалкой таежной избенкой было что-то дикое.
Наладив монитор, Ликтор включил скрытые камеры наблюдения, исключительно ловко вмонтированные в стены соседней комнаты. Челобитных не мог их заметить хотя бы потому, что ему и в голову не пришло искать нечто подобное в таежном захолустье.
На экране появился спящий Пантелеймон, Ликтор одобрительно хмыкнул. Контроль был установлен.
Он посмотрел на часы: до прибытия переговорщика осталось совсем немного. Одним из умений Ликтора была способность рассчитывать время.
