Они двинулись к нему, и Билли никак не мог надышаться упоительным, свежим, туманным воздухом. Вокруг царила темнота, вероятно, сейчас были ранние утренние часы, но точнее определить не получалось: небо не просматривалось за огромной, серой тучей.
- Как думаешь, где мы? - спросил он.
- Понятия не имею, - отозвалась Ребекка. - Надеюсь, где-то, где есть телефон.
- И кухня, - добавил Билли. Он просто умирал от голода.
- Угу, - согласилась с ним девушка, и тон ее голоса приобрел некоторую мечтательность. - И чтобы там было море пиццы и мороженого.
- Пепперони?
- Гавайская, - сказала она. - И фисташковое мороженое.
- Ах-ха, - Билли состроил забавную рожицу, наслаждаясь диалогом. У них не было времени узнать друг друга, хотя он чувствовал, что связан с девушкой, такое чувство часто бывало у него и по отношению к другим людям во время боя. - Тебе, наверное, и оранжевая еда нравится?
- Оранжевая еда?
- Ну да. Знаешь, такого химического оранжевого цвета. Краситель кладут в макароны и сыр, искусственно ароматизированные оранжевые напитки, во всякие печеньки для перекуса, сырные шарики...
Ребекка усмехнулась:
- Подловил. Обожаю эту дрянь.
Билли закатил глаза:
- Подростки... Ты же подросток, верно?
- Голосовать уже могу, - ответила она, и в голосе прозвенели оборонительные нотки.
И прежде чем он успел спросить, как она попала в S.Т.А.R.S. в таком возрасте, девушка добавила:
- Я одна из этих супер заумных детишек, рано закончила колледж и все такое. А тебе то сколько, дедуля? Тридцать?
Теперь уже Билли пришлось пикировать:
- Двадцать шесть.
Ребекка засмеялась:
- Просто ископаемое. Разрешите предложить вам кресло-каталку, сэр.
- Иди ты, - сказал он, усмехнувшись.
- Говорю, кресло-каталку предложить разрешите, - насмешливо крикнула Ребекка, изобразив обращение к тугому на ухо старичку; Билли просто порвало. Они все еще продолжали смеяться, когда подошли к небольшой открытой кордегардии2, находящейся справа от прохода; и увидели тело, лежащее на полу внутри.
"Часть тела", - подумал Билли, и его хорошее настроение быстро испарилось, когда они остановились, не имея возможности не смотреть на останки. Ноги и одна рука отсутствовали, и труп, лежащий лицом вниз (трудно было определить, являлся ли этот человек при жизни женщиной или мужчиной), выглядел так, словно утонул в глубокой луже разлившейся вокруг него крови.
Отрезвленные напоминанием о произошедшей здесь трагедии, они молчали до самого конца прохода к зданию. Нельзя было каждую секунду напоминать себе о разразившемся ужасе, проигрывая в уме его сцены, от этого способность к действиям сильно пострадала бы; а вот непринужденно смеяться, напротив, было важным, даже необходимым, если они хотели выбраться отсюда, сохранив душевное здоровье. С другой стороны, если человек продолжает смеяться, глядя на труп, вопрос о его душевном здоровье стоит рассматривать с иной точки зрения.
Они дошли до неизвестного строения, и приостановились, изучая окружающее пространство. Маленькие дорожки ответвлялись от главного прохода перед зданием, окруженным цветами и деревьями, уход за которыми давно прекратили, так что растительность была запущена, и эти дорожки терялись позади живых изгородей, почти потерявших форму. Несколько уличных фонарей уцелело, но их света хватало только на то, чтобы тени становились лишь чернее. Ничего в атмосфере этого места не намекало на гостеприимную встречу, но, по крайней мере, Билли не видел здесь зомби или людей, созданных из пиявок, что делало это место куда как лучшим по сравнению с предыдущим зданием.
К двойным дверям вело несколько широких ступеней. Билли продолжал всматриваться в затененные дорожки, а Ребекка взошла по ступеням и подергала двери.
- Заперто, - констатировала она.
- Черта с два, - возразил Билли, поднимаясь к ней. Он решил выломать дверь сам, рассуждая примерно так: дерево, может, и крепкое, а замок — вряд ли. Не засов же там. - Отойди.
Молодой человек повернулся к двери боком, пригнулся, сместив центр тяжести, и изо всех сил ударил по двери, потом еще раз. На третьем ударе послышался треск ломающегося дерева, а на пятом — двери открылись, дешевый металлический замок отлетел в сторону.
Вдвоем они шагнули в дверной проем, заглядывая внутрь. Билли думал, что его уже ничем нельзя удивить после всего того, через что им пришлось пройти, но он ошибался. Здание оказалось церковью, богато украшенной, как и все прочие, которые он видел, от витража, расположенного высоко на стене за алтарем до блестящих деревянных скамей. Она тоже оказалась заброшенной: по меньшей мере, половина скамей была перевернута, а рассмотреть все это они смогли благодаря огромной дыре, зияющей в потолке неподалеку от того места, где они стояли.
- Глянь на алтарь, - прошептала Ребекка.
Билли кивнул. Сам по себе алтарь ничем примечательным не выделялся, но пространство вокруг выглядело крайне любопытно. На платформе, находящейся в передней части церкви, виднелись сотни сгоревших свечей, перевернутых статуй различных святых, многие из них были разбитыми или почерневшими от пепла, и там лежало невероятное количество увядших цветов. Жуть, одним словом.
- Я не против свалить отсюда, - сказал Билли, заговорив немного громче, как только осознал, что тоже перешел на шепот. - Надо проверить окрестности, посмотреть, куда ведут те дорожки.
Ребекка кивнула, отходя назад, и в этот миг что-то огромное и черное спикировало на них с высокого сводчатого потолка, что-то, издававшее невероятно высокий визг, что-то, что трепетало, металось и хлопало гигантскими пыльными крыльями. Время замедлилось до скорости улитки, и этих затянувшихся секунд Билли хватило, чтобы разглядеть нового врага. Им оказалась какая-то летучая мышь, но намного, ох как намного превышающая своими размерами любую другую, о которой он слышал. Эта тварь размахом крыльев запросто могла потягаться с кондором.
В последний момент тварь остановилась и возбужденно взмыла обратно в темные небеса, однако успела побывать так близко к ним, что они почувствовали, как их окатила зловонная волна ее пахнущего тухлым мясом дыхания. Одной рукой Билли вытолкнул Ребекку наружу, ухватившись второй за сломанные ручки. Он дернул их, закрывая двери, и только спустя пару секунд понял, что для летучей мыши запертые двери не проблема. Зверюга протискивалась в дыру крыши, и они прекрасно слышали это, слышали, как ее гигантские, крысиные когти скребут по черепице.
- Бежим! - завопил Билли.
Они сбежали вниз по лестнице, и Ребекка взяла вправо. Там было более безопасно: часть дорожки, огибающей здание, была крытой. Мышь резко повернулась — раз и два — разросшиеся кусты и растения мешали видеть ее маневры. Ребекка бежала быстро, но и Билли не отставал, мысль о кожаных развевающихся крыльях, обвившихся вокруг него, об этих когтях, пронзающих плоть, невероятно мотивировала.
