Эклер тут же перекочевал из толстых пальцев тетеньки в руку Вовы. И пока он разглядывал подтаявшие впадины от ее пальцев на глазури пирожного, она поцеловала его. Они что, специально? У нее избыток слюны, и она облизывает чужих детей? Потому что своих она уже слизала?
Вова улыбнулся своей шутке, вытер уже мокрым рукавом щеку и откусил кусок эклера.
Что это сейчас было? Такое яркое воспоминание или видение? Он видел себя в четырехлетнем возрасте. Новый год… Да, это был Новый год. Они отмечали его у них. В их квартире. Квартира из воспоминания была совсем не такой, какой он привык ее видеть. Может, у них была еще одна квартира. Но сейчас его беспокоил собственный ответ этой слюнявой тетке:
– Я буду электричем, как папа…
Странно, очень, очень, очень странно. Насколько помнил Володя, его отец не был ни дня в своей жизни ни электриком, ни тем более электричем. Чушь.
«Я, наверное, обманул тетку, чтобы заполучить эклер. Но я ведь и стал электричем, пусть с приставкой «инженер». Как говорится, те же яйца, только в профиль».
* * *
Игорь успокоился. Он сел на скамейку и посмотрел на окна собственного дома. Не нравилось ему все это. Нереальный убийца реально убивает. Не нравилось, конечно, мягко сказано. Он боялся. Может, дело не дойдет до испражнений в собственные штаны, но он был очень близок к этому. Особенно там, в огороде. Игорь подумал, что сейчас было бы здорово напиться. Нажраться до «синих веников» и уснуть. А проснувшись, умыться…
Проснуться среди трупов не хотел? Ведь реальным убийствам всегда нужен реальный убийца. Не правда ли?
Кто бы ни шептал в его голове, а ведь он прав. Сложившаяся ситуация напоминает лотерею. Последний выживший автоматически переходит на новый уровень и становится обладателем могущественного титула «убийца». А иначе никак. Иначе «висяк». Иначе «глухарь».
Да ну что ты, Игорек. Ты что, телевизор не смотришь? Там же высокие люди говорят, что сейчас не то, что тогда. Сейчас господин полицейский не то, что товарищ милиционер.
– Я не верю в это, – вслух произнес Савельев. – Не верю.
То-то же. Ты пожалеешь, что сам себе в задницу не засунул лом. С мертвых какой спрос? Тебе даже связи твои не помогут. Хотя какие у тебя связи? Пришвин – дай бог дотянул бы с тобой до утра. Если дотянет, то БИНГО! Два лучших друга станут подельниками. Коржунов – его сгубила любовь к ночному образу жизни. Остался твой дядька. А остался ли?
Черт! В который раз Игорь пожалел о выброшенных телефонах, но когда вспоминал мерзкий голос, все проходило. Жили же как-то без телефонов в 90-х? Интересно, как? Он снова вспомнил о дядьке. Действительно, ему ведь тоже угрожает опасность. Коржунов… Электрик в теле Коржунова приходил не только поздороваться. Он хотел убить его. И наверняка хочет и сейчас.
– Игорь, ты где? – Пришвин выглянул из форточки комнаты, в которой спал Дима.
– Что ты разорался? Пацан спит.
– Уже не спит. И рассказывает удивительные вещи.
– Иду, – сказал Игорь и встал со скамейки. Он снова посмотрел на окна дома, который за прошедший вечер стал чужим.
* * *
Они усадили Колтуна в кресло, а сами сели вокруг. Масляные светильники поставили на журнальный столик в центре комнаты. От них стало светло почти как при настольной лампе.
– Говори, – предложил Костя. Он часто терял терпение, особенно в неординарной обстановке. А именно такой он ее и считал.
– Что говорить?
Игорь заметил, что в пацане снова пробивается дерзость и желание побунтовать по любому поводу.
– Ты видишь? – задал вопрос Савельев, хотя и сам видел: Дима ведет себя как зрячий.
– Да. – Пацан не стал лгать, и это хорошо. Плюс в его личное дело. – Как-то мутновато, но вижу.
– Ниче, проморгаешься. – Костя похлопал его по плечу и еще раз грубо повторил свое предложение: – Говори.
– Да что говорить-то? – Димка дернул плечом и скинул руку Пришвина.
Игорь увидел нарастающую злость в глазах друга и поспешил замять конфликт.
– Расскажи, о чем вы говорили с Пашкой, кто его убил, что случилось с твоими глазами и куда делся убийца. Не спеши, рассказывай все по порядку.
– Да че ты кочевряжишься, молокосос?! Игорек, он мне все прекрасно до этого рассказывал. Сучонок!
Игорь посмотрел на Дмитрия. Едва заметная улыбка промелькнула на губах подростка. Ему нравилось злить взрослого дядю.
– Давай, Дима, – теперь предлагал Игорь голосом, не предполагающим возражений.
– Ну, че тут рассказывать? Я ведь уже рассказал этому, – он снова задел Костю, но тот держался. – Пусть он и рассказывает. Че именно я?
– Ах ты, сучонок…
– Послушай, – произнес Игорь, тем самым отменив возможную казнь подростка. – Мы сейчас все… Все до единого здесь собравшихся в одинаковом положении. Понимаешь? – Игорь видел – пацан все понимал. – И только от тебя… от того, что ты знаешь, зависит моя жизнь, твоя, Маши, Оли, Юрки и даже, как ты называешь его, ЭТОГО. Все мы, – Савельев снова обвел взглядом всех собравшихся, – в твоей власти.
Игорю было неприятно смотреть на парня. Будто перед ним зарвавшийся начальник, поставленный только сегодня. Его, возможно, завтра снимут, и он прекрасно об этом знает. Поэтому и проведет этот день, издеваясь над подчиненными. Игорь попытался прочесть по его глазам, ставшим чужими, о чем думает подросток. Но там, за бликами от огоньков, будто стояла заслонка, через которую не пробиться.
– Мы разговаривали о смерти, – вдруг произнес Дима.
– О какой смерти? – спросил Игорь и тут же мысленно отругал себя. О старухе, твою мать, с косой, в черном балахоне!
– Ну, о смертях, – пояснил Колтун. – О Стасе, Сереге, о Пашкином отце и моей сестре.
«Значит, вы не слышали о смерти своих родителей, – обрадовался Савельев и тут же задался вопросом: – А имеет ли это теперь какое-то значение?»
– Вдруг что-то загудело, потом хлопнуло… Так, знаете, с каким-то сухим треском. И тут появился он.
– Кто? – не выдержала Оля.
– Мужик, – ответил Дима. – Он держал в руке лом.
Пацан лжет. Игорь внимательно смотрел в лицо подростку, и что-то, какая-то мимолетная гримаса заставила Савельева усомниться в правдивости его рассказа. Возможно, это была интонация, с которой Колтун рассказывал. Вернее, отсутствие ожидаемых эмоций насторожило Игоря. Он говорил так, будто не пережил этот ужас, а придумывал на ходу. Причем не стараясь скрыть интерес к реакции людей, которые его слушали. Возможно, это ему показалось, и мальчишка просто соблазнял девчонок. То есть Диме было наплевать, что происходило с ним полчаса назад. Он двигался вперед, и его интерес был в том, с кем из подруг он будет «мутить» после этого испытания на прочность.
– Несколько движений, и… Пашка осел. Этот мужик ударил его по ноге…
– Ой, а где Паша? – У Шевченко на лице появилось такое неподдельное недоумение, что Игорю даже стало жалко ее. Савельев теперь даже не был уверен, понимает ли она всю серьезность ситуации.
– Потом он как-то изогнулся и воткнул лом в живот Паши.
– А ты? – вдруг строго спросил Пришвин.
– А что я? Вы хотели, чтобы я бросился с голыми руками на огромного мужика с ломом? А он еще страшнее вас был.
И снова Игорь увидел мимолетную улыбку, промелькнувшую на губах подростка. Забавляется, паскудник.
– Он медленно шел на меня, – продолжил Дима, поняв, что Костя не собирается ему отвечать. – Шел… Такой здоровый и страшный. Он шел на меня, пока я не потерял сознание. А потом появились вы, – парень обратился к Игорю. – И он. И знаете, – подросток наклонился слегка вперед, будто хотел поведать какую-то тайну, – я рад, что на тот момент ничего не видел. А то бы, увидев ЭТОГО, – он кивнул в сторону Пришвина, – я бы сейчас точно лежал рядом с Пашкой.
– Ах ты, сука!
Игорь среагировал на долю секунды раньше и перехватил руку Кости.
– А ну-ка, пойдем на свежий воздух, – предложил он и, пропустив Пришвина вперед, пошел за ним.
Уже на террасе они услышали голос Оли:
– Так что, Пашка уехал куда, что ли?
* * *
Они сели на скамейку. Пришвин не говорил ни слова, но Игорь видел, что друг напряжен, зажат как пружина, и любое слово этого придурка может стоить ему сломанного носа как минимум. Костя достал сигарету и по инерции передал другу. Игорь не стал противиться и разглагольствовать о вреде курения. Он взял сигарету, понюхал и положил за ухо. Ему хотелось навредить собственному здоровью, но немного не так. Алкоголь – верный способ. Но не та ситуация.
– Ну, что ты думаешь? – спросил Савельев, когда Костя сделал первую затяжку.
– Эта сука доводит меня! – выпалил Пришвин, и только теперь Игорь увидел, что у его друга трясутся руки.
– Я о другом. Что ты думаешь о его рассказе?
– Брешет, падла!
– Костя, отбрось все личные обиды. Сейчас действительно очень важно понять, обманывает он нас или нет. И уже тогда будем исходить из сделанных выводов.
