словами.
В нашей семье была традиция: на шестнадцатилетие бабушка каждому делала предсказание. После этого она гадала по костям, только если мы сами просили или она чувствовала, что у нас возникли какие-то трудности. Мне показалось странным, что братья настолько разделяли свои способности.
— Когда мы были помладше, пытались гадать друг другу, но у нас ничего не выходило. Мы спросили об этом дядю, а он сказал, что с близкими это не всегда получается.
— Ага, — пробормотала я. А себе сделала пометку погадать Таду по костям, когда вернусь, чтобы проверить эту теорию. — А дядя хоть что-нибудь вам предсказывал? — спросила я, предположив, что в их семье дядя был остеомантом до его брата.
— Нет. Он всегда говорил, что не собирается попусту растрачивать свои способности. Он знал, что предстоит нам с Илоном — то же самое, что и ему с братом.
— Да уж, похоже, он был настоящей душой компании, — съязвила я.
Роган весело фыркнул:
— Сказать о нем так — ничего не сказать.
Вот оно что, подумала я, уловив, как Роган едва заметно сощурился при упоминании о родне. И без костей было ясно, что за этим скрывается нечто крупное и болезненное.
В машине снова повисла тишина, и я поймала себя на том, что изучаю лицо Рогана. Уверена, он чувствовал, что я сижу глядя на него в упор. Но не мешал мне, даже не проронил ни слова.
Его что-то мучило. Я поняла это почти сразу же после нашей первой встречи, но думала, что он переживает за брата. Однако это было еще не все.
— Хочешь, я тебе погадаю? — поинтересовалась я наобум, разглядывая черты его лица.
Моргнув, я заставила себя вернуться к здравому смыслу: слишком уж навязчиво я за ним подглядывала.
Роган нахмурился, но в темноте я не могла разобрать, в замешательстве или озабоченно.
— Хм… Конечно, я не против, но давай как-нибудь в другой раз. Мы уже приехали, — объявил он.
Я отвернулась от него и посмотрела вперед. Сквозь деревья мы выехали на поляну, где виднелся большой, ярко освещенный дом. Я наклонилась вперед, чтобы рассмотреть все как следует.
У Рогана был современный дом: фасад практически полностью состоял из окон. Те участки, что не из стекла, были закрыты темно-серыми панелями, а вокруг дверей и по нижней части крыши проходила выразительная окантовка из кедра.
Снаружи были установлены точечные светильники, от которых исходило теплое золотистое сияние. Свет того же оттенка лился из окон, создавая впечатление, что дома кто-то есть. И тут до меня дошло, что я понятия не имею, женат ли Роган и не живет ли он с кем-нибудь. Он не говорил ни о ком, кроме себя и брата, но ведь и я особо его не расспрашивала.
Мы подъехали к четырехместному гаражу, и дверь из матового стекла начала открываться. Внутри обнаружились другие машины, но было невозможно определить, чьи они: Рогана или кого-нибудь еще.
— Здесь просто прекрасно, — заявила я, разглядывая детали: невозможно было сосредоточиться на каком-нибудь одном из всех этих чудесных элементов. — Ты один живешь в таком огромном доме? — спросила я, слегка запнувшись.
— Спасибо, — ответил Роган, паркуя свою роскошную машину. И добавил, с любопытством взглянув на меня: — Да, я живу здесь один.
На меня накатило облегчение, но я тут же презрительно одернула себя. «Почему меня вообще это волнует?»
— Тебе не бывает здесь одиноко? — спросила я. Бестактный вопрос сорвался с моих губ, прежде чем я успела остановиться.
— Иногда, — спокойно ответил он, изучая меня пристальным взглядом.
— Извини. Не знаю, зачем я об этом спросила. Мне и в маленькой квартирке все время одиноко. Размер не имеет значения, — выпалила я, снова сгорая от стыда.
— Приятно слышать, — произнес Роган, пряча легкую улыбку в уголках губ.
— Я не о том, извращенец, — с упреком сказала я.
— Не о чем? — спросил он с наигранной невинностью.
— Я не о твоем члене.
— У меня и в мыслях не было, — запротестовал он.
— Потому что размер, конечно, важен, но это не самое главное, — поправила я себя на тот случай, если у Рогана таки маленький член и я его оскорбила. — Но он важен, — закончила я и почувствовала, как румянец заливает щеки.
«Не смотри на его колени, Леннокс».
— Опять же приятно услышать твое мнение по поводу размера члена.
— Но я не о твоем члене, — торопливо заявила я.
— Ясно, — весело проговорил он, и в глазах у него заблестели озорные искорки.
— А теперь, доведя неловкость до предела, я просто выйду из машины и буду стоять, пока ты не скажешь мне, куда идти, — объявила я, а затем именно так и поступила.
Хохот Рогана эхом раскатился по гаражу. Он вылез из машины и пошел забирать с заднего сиденья по-прежнему спящего Забияку. Я схватила свою сумку и потащилась за ним к дому.
На ходу Роган включил свет. Внутри его дом оказался — вполне ожидаемо — так же великолепен, как и снаружи: полы из светлого дерева, перила из черного металла, абсолютно белые стены. Мебели было совсем немного, но вся она выглядела невероятно удобной. За окнами от пола до потолка виднелись темные очертания деревьев: должно быть, утром вид будет просто сногсшибательным.
— Хочешь поесть или еще чего-нибудь? — спросил Роган, махнув рукой в сторону тускло освещенной кухни.
— Может, попозже? Мне еще многое нужно прочитать, но за душ я сейчас убить готова, — заявила я.
Он кивнул и повел меня к лестнице. Забияку он положил поверх одеяла на диван, но этот маленький шельмец даже не пошевелился. Если бы не мерный храп, подтверждающий, что он жив и здоров, я бы уже забеспокоилась о том, не нанесла ли ему лей-линия какого-то вреда.
Я поднималась вслед за Роганом по будто парящей лестнице, глядя куда угодно, кроме его зада в облегающих джинсах. Нет уж, он меня точно не интересует!
— Можешь располагаться здесь. Тут есть отдельная ванная комната. С балкона можно попасть на первый этаж, если вздумаешь прогуляться с утра, и все такое.
Я усмехнулась и зашла в комнату, на которую указывал Роган. Он включил свет, и передо мной предстала огромная кровать, простой сдержанный декор и очередное окно во всю стену. Здесь было вполне уютно, но в незнакомых местах мне все равно не спится. Хорошо, что в планах у меня была волшебная зубрежка.
— Моя комната — дальше по коридору, так что если тебе что-то понадобится… — Роган сделал паузу, словно хотел сказать что-то еще.
Однако он так и не произнес то, что, скорее всего, вертелось у него на
