Стоянка представляла из себя огороженный заасфальтированный пятачок посреди леса, рассчитанный на три-четыре машины. В данный момент он был забит ими, как импортная банка – сардинками. Я с трудом отыскала свободное место, на которое и втиснулась, преодолевая желание оставить свою малышку прямо на газоне, что было все же лучше, чем задеть сверкающий новым лаком БМВ, оказавшийся моим ближайшим соседом.
Со стоянки отрывался потрясающий вид. Когда я ехала сюда, то у меня создалось впечатление, что лес простирается далеко в обе стороны от дороги. Но это оказалось совсем не так. Прямо от асфальтированного пятачка начинался пологий холм, поросший мать-и-мачехой, как будто забрызганный ярко-желтой краской, который сбегал вниз, к излучине маленькой речки, извилистое русло которой терялось в гуще леса. На том берегу реки, таком же холмистом, я увидела деревушку, отсюда ее было видно как на ладони. На пригорке справа от меня, совсем близко, начиналось старое кладбище. Нельзя сказать, что такое соседство можно было назвать особенно приятным, но так уж устроена жизнь и это кладбище существовало здесь, должно быть, еще с тех времен, когда не только меня не было на свете, но и родителей моих родителей, то есть моих бабушек и дедушек. По крайней мере, скульптура коленопреклоненного ангела, которая виднелась среди покосившихся крестов, выглядела достаточно древней, чтобы вызывать не суеверный страх, а уважение.
* * *
В домах, подобных зеленой усадьбе, по моим представлениям, должен был быть большой холл. Его здесь не было. Прямо от дверей начинался длинный широкий коридор, теряющийся где-то в глубине дома. Как попадали жители на второй этаж, пока оставалось для меня загадкой. Лестницы, если и были, тоя их пока не видела. По паркетному полу змеились толстые и тонкие провода, уползающие в разные комнаты. Я как раз была занята тем, что старалась обойти их, когда на меня налетел коротышка в шортах до колен, теплом свитере и босиком. Я полетела на пол и шлепнулась прямо на кучу проводов, негромко, но с большим чувством выругавшись. Взглянув в лицо парня, я тихо охнула – оно было вымазано чем-то зеленым, напоминающим желе и выглядело устрашающе.
– Эй, ты откуда взялась? – спросил он таким тоном, словно это я сбила его с ног. У меня имелся аналогичный вопрос, и даже не один. Разговаривать лежа было очень неудобно, я попыталась встать. Парень протянул руку, чтобы помочь мне подняться, но я помотала головой. Его рука была выпачкана той же жижей, что и лицо. Он заметил это с опозданием, а, заметив, ухмыльнулся и спрятал руку за спину.
– Я приехала по просьбе Богдана Кибиткина. – Сообщила я парню, когда вновь обрела вертикальное положение.
– О, мэтр! – Его интонация мало соответствовала уважительному обращению, и я это отметила.
– Он здесь? – Попыталась я уточнить.
– Само собой. Если подождешь, я провожу тебя. Только лицо умою, а то этот дракон плюется так, как будто он верблюд.
Не дожидаясь моего ответа, парень нырнул за одну из дверей, пожалуй, единственную, где не было проводов. Потом его чумазая физиономия снова показалась в коридоре:
– Забыл представиться, – выпалил он, – меня зовут Роман, мастер по спецэффектам. Добро пожаловать в наш дурдом.
– Э-э-э… – Я хотела сказать, что очень приятно, но он уже снова скрылся, и я услышала шум воды, льющейся из крана.
Пока он мылся, я разглядывала место, где очутилась. Кто-то очень постарался воссоздать не только обстановку, но и саму атмосферу девятнадцатого века, бережно восстановленную из-под обломков времен. Жемчужно серые стены оказались обтянутыми шелком, который приятно щекотал ладонь. Позолоченные канделябры и зеркала дробили и отражали свет, проникающий сюда через стеклянную дверь.
– Пошли, чего застыла? – Окликнул меня Роман. Оказалось, что он совсем молод, не старше меня, конопатая физиономия выглядела бы простоватой, если бы не хитрые веселые глаза. Бесцеремонно схватив меня за руку, он помчался вдоль по коридору, остановился перед одной из дверей, бесшумно отворил ее и буквально втолкнул меня в темную комнату. На самом деле это оказалась не сама комната, а что-то вроде предбанника. Вытянув руки, я нащупала свисающую с потолка плотную портьеру, которую тут же отвел в сторону мой провожатый. Зрелище, открывшееся моим глазам, и в самом деле напоминало сумасшедший дом. Три девушки энергично носились по пустой комнате в лучах прожекторов, размахивая руками. Две из них были довольно высокими, а одна совсем маленькая, чуть выше полутора метров, похожая на прозрачного эльфа. Если я правильно поняла, то передо мной были главные героини фильма. Обычно в таких случаях режиссеры используют классическое сочетание: блондинка, брюнетка и рыжая. Этот режиссер проявил оригинальность, так как его героини были рыжими. Одна – с буйными медными кудрями, вторая – коротко стриженая, с волосами цвета бешеной морковки, а третья имела очень темные, прямые локоны, отливающие красным, как хорошо выдержанное французское вино. Девицы время от времени оглушительно визжали. Одна из них юркнула за кресло, снова высунулась и крикнула:
– Не вздумай приближаться ко мне!
Никто и не собирался. Сколько я ни таращила глаза, не могла понять, с кем она разговаривает? На лице актрисы была написана самая настоящая паника, но смотрела она при этом на темную стену перед собой. Стена, конечно, выглядела довольно мрачно, но не настолько, чтобы привести в ужас такую большую девочку. И уж конечно, стена не собиралась двигаться с места. Я присмотрелась повнимательнее: может, все-таки сдвинется? Нет! Стояла, как вкопанная. А девица между тем не унималась, швырнув в стену увесистым на вид предметом, который, ударившись в нее, легко разбился на много мелких кусочков. К ней присоединилась вторая, самая маленькая. Зато третья, взглянув на товарок, вдруг расхохоталась самым неподобающим образом. Мне очень хотелось к ней присоединиться, зрелище было уморительное. Слава богу, что я этого не сделала, так как рев, раздавшийся в следующую секунду, мог оставить меня заикой на всю жизнь.
– Стоп! Стоп! – Заорал выскочивший откуда-то сбоку дядька, напоминающий сморщенный огурец – переросток. На голове вместо огуречного хвостика у него торчал пучок волос. Мужичок выглядел не менее чокнутым, чем девицы посреди комнаты. Он орал и топал ногами, а провинившиеся актрисы старательно втягивали головы в плечи. Впрочем так поступали только две из них. Третья просто отвернулась, не обращая внимания на громы и молнии сверкающие в павильоне.
– Анжелика! Ты испортила уже третий дубль! – Брызжа слюной, надрывался режиссер. – Нельзя ли попросить вас быть немного серьезнее? Еще раз! Все по местам!
