— Помогите! — изо всех сил крикнул Колян, прекрасно понимая при этом, что занимается полной хуйней.
Крикнул он так просто, на всякий случай. Никто в такое время и тем более по этой боковой тропинке по парку не ходил. Да к тому же услышать его из-за шума листвы и журчания воды было практически невозможно.
Он попробовал лезть вверх со связанными ногами, но вскоре отказался и от этого. Ноги не только не помогали, а как будто даже мешали ему. Карабкаться таким образом вверх по круче оказалось совершенно неосуществимо. Он снова скользил вниз, съезжал в проклятый ручей.
Ничего не оставалось, надо было любым путем победить шнурки.
Вот когда бы пригодился ножик, лежащий в комоде у Вороны! Сам, мудак, нарушил собственное правило.
Нет, он все-таки выберется отсюда. Недаром его прозвали Грызуном.
Семенова не уйдет сегодня невыебанной. Он выберется, бляди вонючие!
Паскуды говняные! Хуй вам всем!
Колян что было сил нагнулся, помогая руками, подтянул к себе ноги, с трудом дотянулся и зубами впился в проклятый узел.
Длинный мокрый, мешавший ему конец шнурка он брезгливо отбросил в сторону. Конец этот на долю секунды зацепился за какой-то торчащий рядом куст, а потом мягко соскользнул на низко склоненную голую шею.
Колян вздрогнул от холодного мокрого прикосновения, но, занятый более важным делом, отреагировал далеко не сразу. Он рванул на себя зажатую зубами петлю, и она, поддаваясь, чуть вытянулась.
Торжествующий Колян резко замотал головой, медленно освобождая ее из тугого узла. Мокрый шнурок, болтавшийся на его тонкой напряженной шее, при каждом таком движении взлетал над ней и тут же нежно окутывал ее все более плотным кольцом.
Когда Колян спохватился, было уже поздно. Холодная петля на шее вдруг резко затянулась. Он попытался ослабить ее, но пальцы никак не пролезали под тугой шнурок.
Слабеющим сознанием Колян вдруг почувствовал острый укол, потом еще один и тут же в ужасе понял, что происходит.
Он хотел кричать от боли, но крика совсем не получилось, из раскрытого и шевелящегося, как у выброшенной на берег рыбы, рта доносился только еле слышный сип.
Болтавшийся на груди острый металлический кончик шнурка, с легкостью прокалывая кожу, быстро зашнуровывал ему шею.
Шнурок от этого затягивался все сильнее, перед глазами, мгновенно сменяя друга друга, мелькали какие-то картинки.
Последнее, что успел увидеть Колян, прежде чем тьма окончательно навалилась на него, был возникший на долю секунды рыжеватый лобок подлой суки Семеновой, который вдруг вытянулся и превратился в спасительный ножик с костяной ручкой, недоступно покоящийся в верхнем ящике комода этой чертовой жидовки Вороны.
Митя поставил точку, аккуратно и красиво расписался, а потом неспешно, с расстановкой прочитал вслух написанное письмо.
Некоторые места он даже выразительно перечитывал по несколько раз, смаковал удачные находки и выражения, улыбался от удовольствия.
«Дорогой мой друг Борода!
День рождения друга — это не просто так, это не жук пукнул.
Потому что мало ли у кого день рождения. На земле каждый день рождаются тысячи, а может, даже десятки тысяч. И вся эта огромная толпень ежедневно празднует свой день рождения. Ну и что отсюда следует, спрашивается?
А ровным счетом ничего. Потому что никакого дела до их бесчисленных дней рождения тебе нет. Пусть все эти именинники хоть обосрутся разом, тебе-то что!
А вот день рождения друга — тут, конечно, уже совсем другое дело, он уже тебя непосредственно касается. Потому что, ревностно следя за его ежегодными праздниками, ты тем самым и о своих начинаешь размышлять.
Во-первых, вспомнив, сколько другу исполнится, сразу припоминаешь и собственный возраст, даже если это и неприятно. Во-вторых, понимаешь, что и тебе никуда не деться, тоже рано или поздно придется праздновать. В-третьих, начинаешь припоминать всякие совместные прогулки и проделки и про многое другое тоже вспоминаешь. Куча эмоций, короче.
Ну и дальше, естественно, начинаешь думать, что другу подарить. Это вот и есть самое сложное. Потому что если бы, допустим, у кого-то постороннего день рождения, то опять же и голову ломать не надо: женщине — цветы купил или духи, а мужчине — бутылку. И достойно, и красиво.
А тут — нет, так не получится. Друг скажет: какой же ты друг, если такую хуйню мне даришь! И будет прав, между прочим.
Значит, надо что-то придумать. А что можно придумать, ежели у него все есть?
Притом часть того, что у него есть, ты ему же сам и подарил, все-таки сколько этих дней рождения уже было. Так что с каждым разом все труднее.
Друг, конечно, скажет: какие там подарки, ничего, мол, не надо, ты, главное, сам приходи!
Но понятно же, что это он так просто говорит, а на самом деле, конечно, будет ждать, что ты ему подаришь. А если ты и вправду такой мудак, что с пустыми руками припрешься, то он, конечно, виду не подаст, на то он и друг, но поди знай, пригласит ли он тебя на следующий день рождения!
Во всяком случае подумает. Кому приятно, когда приходят без подарка в тот редкий день, когда как раз надо приходить с подарком. Так что никуда не денешься, придется сначала долго мучиться, ломать голову, а потом ехать этот чертов подарок покупать.
А ведь его может и не быть!
То есть времена дефицита, конечно, безвозвратно унеслись в далекое прошлое, теперь полное изобилие, но вот именно того, что нужно, никогда и нет. Вчера как раз кончилось. Завтра должны подвезти.
А тебе-то надо сегодня.
То есть, конечно, друг поймет, если ты ему объяснишь, что подарок попозже передашь, на днях, когда подвезут, но про себя подумает: чего ж ты, мол, раньше не купил, до того, как кончилось! И опять же будет прав. Потому что день рождения — это же не стихийное бедствие, его можно заранее предусмотреть.
Но с другой стороны, кто же в здравом уме заранее подарки покупает! Мало ли что, может, ты заболеешь или, скажем, уедешь куда-то и не пойдешь на день рождения. Получится, зря купил.
Можно, конечно, этот купленный подарок на следующий год отложить, а вдруг ты и на следующий год заболеешь? Или то, что купил, уже не нужно. Из моды вышло, устарело, потеряло актуальность. В общем, никакого смысла нет заранее покупать.
