Помощник долго стоял на месте, запустив руки в карманы.
– Из-за какого-то щенка, – процедил он сквозь зубы. – Сопляка, вставшего на нашем пути! И все оттого, что книжка – детская.
– Вот и катись туда, откуда пришел, – прошептал Вафел.
Вихревой поток подхватил Бритву, но пирата опередил корабль. Постанывая и охая, он прокатился по полу, оставляя за собой глубокий след. Друг за другом пролетели скелеты.
По залу пронеслось завывание:
Крест и череп, черный флаг,
Прочь несется наш мертвяк…
И все смолкло.
– Вот это да, – присвистнул Чайник, вставая и оглядывая общий разгром. – А медальончик-то остался.
В затоптанном меловом кругу действительно лежал медный кружок. Но был он весь гнутый и какой-то жеваный. Валька пнул его ногой. В пустом зале громкий звук падения отразился многократным эхом. И сразу же аэропорт ожил. Послышались голоса, зашаркали шаги, зазвучал смех. Откуда ни возьмись появились люди. Они ходили, стояли, переговаривались, отряхивали испачканную одежду, подбирали разбросанные вещи. Оглядываясь, к кассе осторожно пробиралась девушка. Буфетчик, удрученно качая головой, изучал погром в своем хозяйстве.
– А меня, как всегда, бросили лежать на полу, – раздался возмущенный голос Машки.
– Подхолмкина, – тут же отозвался Чайник. – Не старая, самая встанешь.
– Ну, знаешь ли, Валечка, – начала Подгорнова, но Шейкин даже слушать ее не стал:
– И знать не хочу! А будешь выпендриваться, пошлю домой вместе с Вафлей.
Над медальоном запыхтела темная фигура – живот мешал Вениамину как следует наклониться.
– А вот и медальончик, – радостно пропел он. – Ребята, хотите сувенир?
Все трое, как по команде, шагнули назад и замотали головой.
За спиной Вениамина появились два милиционера.
– Это что такое? – спросил тот, что был хмурым, разглядывая раздавленный на полу мел и просыпанный порошок. – Гражданин, вы почему хулиганите?
Первым попятился Чайник, за ним повернулся ставший очень сообразительным Вафел. Машка последняя поняла, что надо скорее бежать отсюда. Она бросилась вслед за ребятами, которые уже мчались по улице в сторону автобусных остановок.
Впервую ночь в летнем лагере «Дружба» Лене не спалось. Она лежала с широко открытыми глазами, прислушивалась к шорохам за распахнутым окном, рядом с которым стояла ее кровать, и зачем-то вспоминала страшилки, которые девчонки рассказывали друг другу вечером.
Начала Маринка Гусева, высокая, толстая девчонка с густыми, мелко вьющимися волосами.
– Ой, девочки, ну не спать же в первую ночь, – томно протянула она, скрипя неудобной кроватью. – Давайте всякие страшилки рассказывать.
Вся палата дружно загалдела.
– Не надо! – вскрикнула Лена, но ее никто не услышал. Все наперебой выясняли, кто начнет рассказывать первым.
– Я знаю про Красную Руку, – пыталась докричаться до подружек маленькая Катя Павлова.
– Детский сад, – авторитетно заявила Гусева. – Ты бы еще про гроб на колесиках рассказала!
– Можно про черный портрет на стене и мерцающие огоньки, – не унималась Павлова, показывая свою большую осведомленность по части ужастиков.
– Ага, про Красную Шапочку давай! – хихикнул кто-то.
– Тогда про чeртов колодец, – решительно заявила Павлова, вызвав еще больший всплеск смеха.
Общий гвалт перекрыл мощный голос Гусевой:
– Так, замолчали. Я начну.
Лена сползла в центр пружинной кровати, замоталась в одеяло, водрузила на голову подушку. Конечно, это не помогло. Когда руки уставали зажимать уши, ей хорошо был слышен шепот Марины и вздохи девчонок.
– Дело было в одном лагере. Стоял он рядом с кладбищем. И ходила на это кладбище древняя старушка, за могилками смотрела. Все они были ухоженными, и только одна оставалась заброшенной. В ней была похоронена ведьма. Про ведьму всякие легенды рассказывали: мол, бродит она по лагерю, принимая образ женщины в белом, и убивает девочек. И вот однажды стали происходить в одном корпусе странные вещи. Свет сам собой включался, неизвестно кем передвигались кровати, двери сами запирались изнутри на ключ. Вожатые заволновались, решили, что кто-то специально хулиганит. Взяли и выкрутили все лампочки. Свет все равно зажегся. Тогда один вожатый, здоровый двадцатипятилетний парень, сказал, что он выследит хулигана. Однажды вечером, когда все ушли на дискотеку, он спрятался под кроватью в палате. Вдруг свет загорелся. Он выскочил из своего укрытия и видит, что у двери стоит кто-то в белом.
– А ну, стой! – закричал он. – Чего ты здесь хулиганишь?
Существо повернулось, и перед вожатым оказалась высокая красивая женщина в длинных белых одеждах. Она внимательно посмотрела на парня и сказала: «А ты что здесь делаешь? Зачем мне мешаешь? За это я даю тебе три дня сроку, потом ты умрешь».
И исчезла. Вожатый выбежал на улицу, и тут все увидели, что он стал совершенно седой, а на его лице появились стариковские морщины.
Свет в палатах больше не загорался. А на четвертый день тот вожатый утонул в речке.
С тех пор стали в лагере невероятные ужасы происходить. Женщину в белом видели то тут, то там. И всякий, кого она подзывала к себе, вскоре умирал. Родители стали в панике забирать своих детей из лагеря. Вот приехал за двумя девочками их папа. Посадил в машину и повез. А ехать нужно было долго через лес. Было уже темно, поздно совсем. Вот едут они и вдруг слышат, что зовет их кто-то: «Эй!» Оборачиваются и видят, что за ними летит женщина в белом и машет рукой, чтобы они остановились. Папа прибавил скорости. Но женщина не отставала. Догнала машину и прилипла к стеклу. Лицо белое, губы красные, глаза черные. Дорога была плохая, кочки. Папа ведет машину и не может отвлечься от дороги. А женщина все кричит ему: «Остановись!»
И вдруг женщина исчезла. Папа обернулся, а дочерей его нет в машине. Тогда он поехал в полицию и привез на кладбище полицейского. Вскрыли они заброшенную могилу, а там лежит женщина в белом и прижимает к себе двух мертвых девочек. Сожгли они потом их трупы, и с тех пор никто колдунью больше не видел.
В палате повисла тишина, только кузнечики трещали за окном. Вдруг посреди палаты возникла высокая белая фигура. Она выбросила руку вперед и воскликнула:
– Эй!
С визгом и криками все повалились на свои кровати.
– Это что такое? А ну, прекратили шуметь, а то барабанщица сейчас придет!
Свет в палате вспыхнул. Девчонки зашлись в новом крике. На пороге стояла их вожатая Наташа, высокая улыбчивая девушка с двумя смешными хвостиками. Но сейчас она не улыбалась, а грозно хмурила брови, глядя на стоящую между кроватями Маринку, завернутую в простыню.
