из-за сменки. Которой, как бога — … Что ж, хоть раз — стоило её забыть! А и точнее — не брать вовсе. И даже — не вспоминать о ней: до этого момента. Да и смысл? Воистину! Будто это что-то и изменит… Да и за что ей вообще платят — если и не за уборку этой самой пыли?
Пересекаю светло-бежевый коридор с бежевыми обоями «под покраску» и белым накрахмаленным потолком с белым же светом хрустальных люстр, постукивая шпильками по светло-коричневому паркету, и с широкой улыбкой подмечаю, что семинар у четвёртого курса людей на первом этаже — и не думал ещё подходить к своему логическому завершению, как и естественному стечению обстоятельств и… отбору: музыка, не останавливаясь, продолжала литься из деревянных белых дверей с золотыми ручками конференц-зала! Это хорошо — значит успеваю! И, поднявшись на третий этаж, проворачиваю золотую ручку белой же деревянной двери, входя в белый коридор с белыми крашеными стенами и белым же потолком с белым, ярким и почти разъедающим светом, но уже и над чёрным же мраморным полом. Что, конечно, имеет вес — если говорить о самом крыле. Крыле — под крылом и… крыльями! Где обитают — только ангелы и… как ни странно… ещё и демоны. И, как можно же уже понять по этому и всему обустройству, весьма «равновесно» и «сбалансировано». И так — во всём! Люблю это место… до зубного скрипа; и полумесяцев на ладонях — от чёрных же длинных ногтей! Ну а подойдя уже применительно к нужной мне аудитории с белой же деревянной дверью и уже чёрной металлической ручкой, вдруг припоминаю, что в честь праздника — пар здесь нет. Но и это же не значит, что школа (колледж) — должна быть закрыта! Скорее всего, и сами преподаватели ещё не разошлись — со вчерашнего. А там же — и вовсю же ещё продолжают отмечать… День победы! Хотя и, казалось бы, пока одни в то время и в те же времена — помогали людям, другие — мешали им; но победу в войне — отмечают все. А и главное — вместе! Так еще же — и с людьми. Тоже мне, «единство»! Очередное напоминание — о превосходстве и величии… О возвышении света — над тьмой! Будто добро и зло с крыши или крыш — камушки в людей кидали… И угадайте — «кто» победил?! И, может, мне бы и стоило особо задуматься над этим — над пониманием вопроса и в разрезе всё же ещё и себя, как уже и обращённой демонессы, восемнадцати лет, но мысли пошли уже совершенно в другом направлении! А именно — в направлении всё той же самой аудитории, за дверьми и внутри которой: собрались все «скисшие» сливки моей «любимой» группы. Белые сливки! С крошкой — чёрного… горького шоколада. Чтоб она им — «серым» же комом встала! В виде — меня и… ещё парочки сотоварищей! Девять месяцев! Девять месяцев — я терпела их террор. Их похабщину и фразочки… того же рода и содержания. В отношении всех! Других студентов. И своих одногруппников… Моих друзей! Будь то — ангелы. Демоны. Или люди… Преподавателей! В том же контексте и видовости! Бесконечные драки. И битвы… Почти что и «войны»! В доказательство же — своего «чистого зачатия и непорочного происхождения»! Скорее — непрочности и отсутствия прока в чём-либо. Да и в ком-либо! «Зачем тебе этот свет, если ты его не применяешь — по назначению?.. Будь проще — и…». Попаду — в рай? Скорее — в ад! Но а вот, наоборот, и про будь сложнее… Да! Там же уж сразу — и небытие. Без чистилища! «Тянись к бездне — и она тебя утянет!». Что и, походу, уже — начала и… началось! И ладно! Достаточно! Всему же приходит конец — в этой жизни! Ничто не «вечно» — под луной. У всего должна быть и есть — своя цена! «День Х», выплаты и рас-платы, сегодня. Здесь. Сейчас… И он — настал! Дважды — умирают… И это, безусловно, очень больно!
И, не оборачиваясь, я опускаю ручку и тут же прибираю чёрный металлический ключ из чёрной же металлической замочной скважины, чтобы, пройдя затем внутрь бело-чёрного кабинета, закрыть и закрыться им сразу же изнутри, параллельно же вновь про себя отмечая, как и это же самое помещение — продолжало ветвь из коридора: правда, и плюсом же ещё ко всему, будучи и с тремя же рядами белых деревянных парт и стульев соответственно! Ну и как забыть о чёрном же деревянном столе преподавателя и белой пластиковой доской для чёрных маркеров, справа от которой, и у белых же высоких окон в пол, с позолоченными рамами и длинными широкими пластиковыми подоконниками, заставленными сплошь-и-рядом белыми лилиями и чёрными же орхидеями, висела белая ткань для белого же пластикового проектора, подвешенного под потолком?! Шум разговоров тут же стихает, пока я прохожу к преподавательскому столу и, опустив рюкзак на стул у него, сажусь на божью длань, поднимая взгляд на своих сверстников. Этих тварей — в обличие «друзей»! «Людей»! Ах… И ангелы — не «ангелы». И демоны — не «демоны». Кому верить? А что уж говорить — за и о «людях»? «Не бывает — ничего однотонно чистого и белого. Светлого…». Как и «чёрного»! Всё — в примеси и… смеси. И добро — уже не «добро». Разве — «да-». И зло — не «зло». Что ж, одна истина — за все три года обучения здесь… Уже неплохо! Согласна! Да и ещё если учесть, что с утра я планировала вынести отсюда — только туши. А так… Ещё и «урок о жизни» — как не «жизни»! В отличие — и от них же всё, что и так же всё ошарашены. И даже более того — в какой-то степени обескуражены… моим появлением. Что и немало тешит — моё же самолюбие! Не стоит делать такие лица, будто из «вас» всех — именно я: «предатель». На «предателей» — смотрю «я»! А моё спокойствие, как и моя радость, при приветствиях и прощаниях, особенно — «при прощаниях», с вами, жаль не «навсегда», да и не «никогда» — при общении с вами, вымучены! Да-да… Лишь очередная маска. И такая же — очередная роль. Не более и не менее… Но и с которыми — я попрощаюсь сегодня же! Как и с вами! Их губы — шевелятся. Они
