панический ужас? Ты знала о том, что они творили? Ты всё мне рассказала?
Таня вздрогнула, открыла глаза, и Даша всё поняла.
– Понятно, – сказала она и похлопала подругу по руке, – если не хочешь рассказывать – не рассказывай. И сама забудь, как страшный сон. А, если боишься, то и не лезь туда, и Пашку гони к чертовой матери. Как был козлом, так и остался.
– Хорошо, – кивнула женщина, – Даш, я не хочу на эту тему разговаривать, и вообще, я хочу спать.
– Ну, так ложись, а я пойду твою канаву докопаю. А ты, если что, звони в любое время дня и ночи. Тебя закрыть?
– Угу, – промычала Таня и начала сползать на подушку.
Даша тихонько накрыла засыпающую подругу пледом и вышла во двор. У крыльца сиротливо стояла лопата, девушка взяла её в руки, взвесила, но тут же поставила назад.
– Да ну, нафиг, столько времени терять.
Она подошла к тому месту, где закончила копать, присела на корточки, закрыла глаза и положила руку на землю. Земля с готовностью отозвалась. Даша мысленно представила, что ей нужно сделать и тут же земля разошлась аккуратной канавкой по приказу мысли Даши. Девушка открыла один глаз, посмотрела, что сделала, открыла второй, удовлетворенно хмыкнув, поднялась и отряхнула руки. Ей очень нравилась её сила, нравилось спокойно, без всякой суеты работать с землёй.
– С водой бы так научится работать, вообще был бы высший пилотаж, – подумала она, – нужно собрать своё хозяйство и идти на речку, права перед водяным качать. И поучусь и страху на это чучело нагоню.
Она размечталась, что сделает с этим синим вредителем, и чуть не прошла Анин двор. Она бы и прошла, но забыть не дал сынок подруги – Пашка. Он скакал по дороге на самодельной лошадке, сделанной из толстой палки и лошадиной головы, вырезанной то ли из картона, то ли из фанеры. Даже в Дашино детство таких деревянных лошадок уже не было, но Саня где-то в кино увидел такую игрушку и соорудил её сыну. Пашка оценил папины старанья, и теперь целый день носился по дороге с палкой между ног и изображал заправского жокея.
– Тётя Даша, – кричал мальчик, подъезжая на своём скакуне, – смотли, у меня настоящая лошадка.
– Ух ты, – подыграла ему девушка, – я тоже такую хочу.
– Ты извини, – совершенно как взрослый сказал малыш, – но я ещё и сам не наиглался. Но, когда наиглаюсь, я тебе обязательно дам, – пообещал он.
Даша поблагодарила мальчонку, погладила его по голове и пошла к Ане в гости.
– Слушай, – сказала она, войдя в дом, – мне твоего Пашку просто жалко. Ему в деревне даже играть не с кем. А помнишь, как мы гоняли тут целыми днями? – улыбнулась девушка, вспоминая деревенское детство. – Блин, всего-то пятнадцать лет прошло.
– Да уж… – многозначительно произнесла подруга, – но я тебя не для этого позвала.
Аня взяла под ручку Дашу и с хитрой улыбкой потащила её в кухню. На столе стояла бутылка дорогущего коньяка.
– О как, – удивилась Даша, – по какому поводу пир?
– Это не пир, это благодарность за твою помощь! – торжественно объявила Аня.
– Ты знаешь, то, что я нашла Пашку в сарае, не стоит таких денег, – попыталась было возразить Даша, но Аня её перебила.
– Причём тут Пашка? Это тебе за Снежану!
– О господи, а с этой-то что? – ахнула Даша.
– Помнишь, она тогда на меня наехала, ну, ты ещё тогда каратистку изображала, – хихикнула Аня, – помнишь, я у тебя ещё спросила, заявление на неё, что ли, написать?
Битву со Снежаной девушка помнила, как вообще можно такое забыть, но вот то, что она советовала Ане подать на родственницу заявление с полицию, она не припоминала. Но для подруги это было неважно, она не дала девушке времени подумать и продолжала рассказывать.
– Я тогда его и написала! Я и про серьги написала, об угрозах, и о водяре чуть ли не каждый день. А потом за мной народ потянулся. В общем, посадили её, на пять лет, представляешь?
– Так быстро? – удивилась Даша.
– А чего там тянуть, – отмахнулась подруга, – так что, дорогая, нравится – не нравится, а бутылка твоя, – Аня демонстративно бухнула бутылкой перед Дашей, – Саня проставился. Согласись, за пять лет отдыха это небольшая цена.
– Блин, сегодня какой-то уголовно-криминальный день, – проворчала девушка и притянула к себе бутылку…
Даша сидела на лавочке под окнами своего дома, в обнимку с бутылкой и смотрела на кота. Тот, лениво развалившись, лежал на лавочке, греясь в последних лучах солнца, и с сочувствием смотрел на хозяйку.
– Дарья, чего ты всё носишься, чего ты всё суетишься, что там опять случилось, что тебе покоя нет? – спросил лениво кот.
– Тане плохо. Говорит, голова сильно болит, от этого и мысли дурные в неё лезут, а от мыслей начинает нервничать и живот болит.
– О господи, – тяжело вздохнул Василий, – это всё от того, что она дар свой отрицает. Не занимается она тем, что должна делать, вот и болит голова. Я-то знаю, о чём говорю, через себя это пропустил, на своей шкуре испытал.
– А все потому, что не должно было быть у неё этого дара, – вдруг, откуда не возьмись, на лавочке появился домовой, – её вообще в природе не должно было существовать.
– Как это? – удивилась девушка.
– Да вот так… Кто-то из наших великих умов где-то просчитался, и вся история пошла наперекосяк. Танька твоя должна была погибнуть вместе с родными, сгореть в своем доме. Но за последние лет сто пятьдесят, люди стали гуманнее и начали придумывать всякие интернаты и детские дома, а этого никто не мог просчитать, вот и пошло всё не так, как было рассчитано.
– Ты хочешь сказать, что мы с Таней какой-то проект? Нас просто просчитали?
– Ты, только ты, не она. Ты легенда, пронесенная нашим народом через тысячи лет. Мы за все эти века всё продумали и подвели всё так, чтобы ты родилась именно здесь и именно тогда, когда ты родилась, чтобы выросла ты идеальной белой ведьмой, и никак иначе. Потому что всё, что теперь будет с этим миром, зависит только
