О`Димон заходит с другого бока.
– Девушки, а куда это собрались, на шабаш? А нас с собой не прихватите? Гы. А там все в таком виде танцуют? Ну что вы молчите? Чёрт, никогда не думал, что ведьмочки могут быть такими.
Девушки прибавляют шагу.
– Какие они тебе ведьмочки? – укоряет Димон-А приятеля и спешит за ними. – Не слушайте его!
– А кто ж они тогда? – ухмыляется в спину ему О`Димон.
– Ангелочки. Разве ты не видишь, что это феи?
Но именно эти слова и пугают девушек. Майя коротко бросает Живе:
– Бежим.
Они со всех ног бросаются бежать. Но убежать от тех, кто отведал мексиканских кактусов, невозможно.
– Куда вы, ангелочки! – спешит за ними Димон-А.
Через пару прыжков Димон-А обгоняет фей, и, повернувшись к ним лицом, бежит теперь впереди их, только задом наперёд:
– Девушки, не бойтесь, мы ничего вам плохого не сделаем.
Ангелочки останавливаются. Димон-А по инерции отбегает вперёд. А сзади голых ведьмочек нагоняет О’Димон.
– Отстаньте от нас! – возмущается Жива. – Здесь менты ездят постоянно.
– А нас ментами не испугаешь, – лыбится О’Димон, – они сами нас боятся. Да, Димон-А?
– Да, О’Димон, – соглашается с ним прискакавший Димон-А, продолжая подпрыгивать на месте, как на джамперах. – Девушки, не обращайте на него внимания. Он сейчас немножко не в себе.
– Это ты, как раз, сейчас немножко не в себе! – заводится О`Димон. – Это тебе уже пора опуститься на землю.
– Зачем? Чтобы смотреть на них так, как смотришь ты?
– А как я на них смотрю?
– Как инкуб похотливый! – подскакивает Димон-А на месте.
– Это я инкуб? – удивляется О’Димон. – Это ты сейчас в натуре козлоногий!
Он дико ржёт, прикалываясь над приятелем. Девушки, пользуясь случаем, вновь пытаются от них улизнуть.
– Не забывай, что похоть – это смертный грех, – увещевает приятеля Димон-А.
– Ага, ага, будто ты сам с ними порезвиться не хочешь.
– Я не хочу. Я их, как ангелов, люблю. Целомудренно. А целомудрие это добродетель. Так что четыре-три. Ты проиграл.
Не успев далеко уйти от Димонов, ведьмочки замечают, что навстречу им несутся три одинаковые чёрные собаки. Сбившись в стаю, те ещё издалека заливаются трёхголосым лаем. Чёрные кошки мгновенно взбираются на ближайшее дерево. Ведьмочки, оценив обстановку, замирают от страха на месте. Замечают стаю собак и Димоны.
– А что это такое? – недоумевает О`Димон.
– Что за чёрт? – недоумевает и Димон-А.
Оба Димона видят одну собаку. Но с тремя головами.
– Чёрт знает что! Это же Цербер! – догадывается Димон-А.
– Что делать? – паникует О`Димон.
– Только не бежать, – говорит Димон-А.
– Бежим! – кричит О’Димон и кидается прочь.
У Димон-А также сдают нервы. Видя приближающегося трёхглавого цербера, он бросается следом за приятелем.
Цербер проносится мимо стоящих на месте девушек и устремляется дальше.
О`Димон бежит к иссохшему добела мёртвому дубу и, ухватившись руками за лысый сук, пытается подтянуться и закинуть на него ногу. Димон-А, думая, куда податься, в мгновенье ока взлетает на высокий, почти отвесный крепостной вал. Цербер останавливается перед шестиметровым валом и, подняв кверху змеиный хвост, угрожающе рычит ему тремя головами сразу.
Затем он бросается к О`Димону, который никак не может закинуть на сук вторую ногу. Ухватившись за ботинок, Цербер срывает его своей средней головой и бросает на землю. Две другие головы, рыча, тут же начинают рвать ботинок на части.
Пытаясь отвлечь Цербера от приятеля, Димон-А кидает в пса камень. К удивлению, камень попадает тому в спину. Разъярённый Цербер бросается вновь к валу и в два прыжка взбирается на вершину.
Димон-А в ужасе кидается прочь и слетает с вала вниз. Страх удваивает его силы, и это даёт ему возможность оторваться от пса на приличное расстояние.
Неожиданно слева из-за дерева резко выглядывает чьё-то бледное лицо с закрытыми глазами. Димон-А шарахается в правую сторону.
Там над обрывом в яр он видит болтающегося между веток висельника. Заглядевшись, он чуть не влетает в открытый люк у обочины и чертыхается.
– Чё? – слышит он сзади.
Оборачиваясь, Димон-А видит вылезающего из люка самого настоящего чёрта. И совсем рядом три разинутых пасти настигающего его Цербера.
Димон-А мчится на поляну, на которой он замечает двоих мужиков. Он с радостью бежит им навстречу, но это оказываются не мужики, а те самые мусорщики, от которых ещё недавно он убегал прочь.
Они растопыривают руки, чтобы схватить его, но Димон-А, как загнанный заяц, в последний момент меняет направление и бросается к единственному выходу с поляны – к восьмой потерне.
Не обращая на мусорщиков никакого внимания, трёхглавый Цербер мчится по его стопам.
Из опыта предыдущих посещений Лысой горы Димон-А знает, что все потерны, где он раньше бывал, представляют собой тоннели. Но он не знает, что потерна № 8 в советское время использовалась, как склад, и сквозного хода не имеет. То есть вход в неё есть, а вот выхода…
Забежав в потерну и увидев, что выход заложен кирпичом, Димон-А понимает, что попал в ловушку. Правда, в дальнем конце тоннеля всё-таки виднеется тонкий луч света.
Димон-А оглядывается: Цербер уже врывается в арку. Деваться некуда, и он бежит на свет в конце потерны. В верхнем углу заложенной стены выбито несколько кирпичей, через дыру вполне можно вылезть наружу, но дыра прикрыта с той стороны ржавым металлическим листом.
Димон-А сходу выбивает лист рукой, забирается ногами на приступку – на те самые выбитые из стены кирпичи, и, подтянувшись, пролазит в дыру. Правда, удаётся это ему с большим трудом, поскольку приходится ужать свой пивной живот.
Цербер хватает его за обе ноги, но Димон-А, взвыв от боли, с такой яростью сучит ногами, что, в конце концов, ему удаётся отбиться.
Выбравшись наружу, он тут же вставляет металлический лист на место и, тем самым, снова закрывает лаз. Более того, он находит рядом рогатину и подставляет её к ржавому листу, чтобы тот под напором рвущихся наружу голов Цербера не выпал назад.
35. Были людичи – стали зверичи
Волхв Лысогор обходит почерневших идолов, над которыми до сих пор ещё поднимается белесая дымка, и сокрушённо качает головой.
– И кому это неймётся? Чтоб тому повылазило… за такие дела!
Он поднимает молот и в гневе ударяет им по камню-наковальне у подножия восточного чура.
– Чтоб его самого сожгло заживо! – проклинает волхв поджигателя.
Он замечает Злого, выходящего из-за деревьев.
– Ты видишь, что делается! Опять кто-то поджёг! Но, слава Перуну! Дождь всё потушил.
