Специфическое оружие, просто так не встречается, а значит в ход против нас с Лио пошли спецсредства. Да уж, хорошо хоть огнеметы не прихватили, особенно капсульные. Это, доложу я вам, полный амбец. Выстрел в окно и через секунду там остается лишь огненное пекло и ничего живого. Бр-р, даже думать о таком не хочется.
А вот о другом подумать точно стоит. Надсадный вой мотоциклетных двигателей и откуда-то из переулков вынеслись два железных коня. С седоками, естественно, которые имели единственную цель — угробить нас к ангельской бабушке.
Из истории Игры
«Оставшуюся половину вечера я то бредил, то приходил в себя. Взобрался на крышу полуразрушенного дома, выбросил свое ружье.
Я больше не убью никого из добропорядочных граждан! Гончие должны жить, их дело будет процветать. Ну а ружье мне больше не понадобится — зачем оно раскаявшемуся убийце. Ведь на моем лице четко угадывается вся глубина прожитого. Любой увидит в моих чертах всю историю моей жизни: грехопадение в детство, слишком высокий индекс нестандартности, самовлюбленное отрочество. Но также любопытный зритель прочтет в моих глазах и то, что я изменился. Да, пройдя сквозь кровавый лабиринт Игры, психика беглеца претерпела невероятные метаморфозы.
Нет больше инакомыслящего нестандарта — мерзейшего выплодка эпохи. Отныне я — добропорядочный гражданин своей страны. И уверен, что смогу сделать многое для развития Республики, для всех ее жителей, даже для морально слепых детишек-нестандартов, благородно отправленных в специализированные интернаты.
Теперь я знаю, теперь благодарен родителям за то, что они отказались от меня. Ведь лучше серые стены питомника для нестандартов, чем если бы они задушили меня подушкой. Вот настоящая любовь матери с отцом — оставить ребенка в живых. Отдать его на воспитание в руки обученных людей. Надеяться, что когда-нибудь он сможет постичь все свои ошибка, сумеет победить болезнь нестандарстности. И в таком случае из грязного подростка, словно бабочка из куколки, родится настоящий Гражданин своей страны.
Да здравствует Республика! Да здравствует ее благородное дело!
Сейчас я выйду в Гончим и сдамся в их руки. Уверен — они пощадят меня. Никто больше не посмеет издеваться над человеком. Ибо из нестандарта я превратился в настоящую полноценную личность.
Хвала государству и добропорядочным гражданам! Слава Республике и Мировому Конгрессу…
Я слышу рев мотоциклов невдалеке. Наверное это блистательные охотники мчатся ко мне. Сейчас меня спасут!
Да здравствует Человечество!..»
Роберт Коун, роман «Я выиграл (мемуары раскаявшегося)», 242 год нового исчисления
Мегаполис, вторник, девятнадцать часов пятнадцать минут. Вечер первых суток Игры.
Мотоциклисты на городских улицах — форменное бедствие для вас, если вы стремитесь уйти от них на машине. Ага, так и есть, поскольку этот вид транспорта больно уж верток и способен срезать дорогу по самым невероятным траекториям. К тому же те двое, которые сели нам на хвост, использовали несколько улучшенные мотоциклы. На каждом из стальных коней был установлен курсовой пулемет. Неприятный сюрприз, чего уж там! Но тут как раз и пригодился кевларовый тент, насчет необходимости коего столь нелестно выразилась Пламенеющая. Стрелять же по колесам враги и не пытались — никакого смысла. Заполнены герметиком, так что хоть стреляй в них, хоть не стреляй. Толку все равно маловато будет…
— Ну, сейчас вы у меня узнаете, где трупы зимуют, — ругнулся я, снимая «Шторм» с предохранителя и выставляя его в небольшое окно заднего обзора. Раньше оно, кстати из бронестекла, было закрыто, но открывалось довольно легко. — Вы у меня попляшете на собственных костях!
Ливень пуль, обрушившийся на мотоциклистов, наглядно доказал, почему этот пулемет назвали «Штормом». И плевать на то, что Гончие были защищены бронестеклом, «произраставшим» из руля — я не столько стремился попасть в них, как просто смести преследующих с дороги массированной атакой. Кинетическая энергия пуль — это вам не досужий вымысел, а самая что ни на есть реальность. Готово! Одного из преследователей просто выбросило с улицы вместе с мотоциклом. Ну не удержался, не смог ни свернуть, ни каким-либо образом погасить энергию выстрелов. Результат — его двухколесный транспорт завалился набок и вместе с седоком улетел куда-то в сторону, высекая из асфальта целые снопы искр.
— Готово! Крест, я тебя просто обожаю!
— Рано… Второй слева заходит.
Действительно, второй мотоциклист, форсируя обороты движка до максимума и с риском спалить его, обошел нас слева. По боковому стеклу нашего автомобиля хлестнула очередь из короткого автомата. Броня выдержала, с такой близкой дистанции пошли звездочки трещин. Еще пара таких воздействий и нас расстреляют как куропаток.
— Дави его, к стене!
А, не стоило даже и кричать — Лио сама все оценила и сделала, что требовалось. Бортанула красавца, стремясь не просто отшвырнуть, а именно размазать Гончего по стенке дома. Скрип, скрежет сминаемого металла, в который мгновенно превратился мотоцикл.
— Бля! Профи, чтоб его, — не удержавшись, выругался я.
— Куда этот выблядок делся? Я его потеряла!
— На крыше он… Осторожно!
Опять выстрелы. Гончий быстро и качественно сменил позицию. А теперь твердо вознамерился пробить броню и устроить расстрел со всеми нежелательными последствиями. Лио попыталась вилять, думая таким образом сбросить нежелательную личность или под колеса, или хотя бы на мостовую. Но у меня появился гораздо лучший вариант.
Хочет к нам в гости? Да на здоровье, гадость моя! Я нажал кнопку управления тентом, и наша кевларовая броня вновь свернулась в гармошку. Не самый приятный раскладом для повисшего на нем человека.
Передо мной появилась его голова. Парень изо всех сил вцепился в согнутые ребра брони.
Рубящий удар ладонью по шее, как раз чуть ниже шлема: в стык между ним и легким бронежилетом. Отдыхай, гаденыш!
— Стой! — остановила меня Лио. — Он еще нужен. Ну, не весь, а только голова. Придержи пока руль, я мигом.
— Ну, как хочешь… Только смысла не вижу.
— Сейчас увидишь.
Многозначительно-грозная интонация девушки прояснилась скоро и наглядно. Резким рывком, но не особо и напрягаясь, она буквально сорвала голову с плеч Гончего. М-дя, прямо всадник без головы получился. Ну а железный конь тоже превратился в груду покореженного металла.
Ничуть не смущаясь картиной безголового тела и головы, брошенной на заднее сиденье, Пламенеющая вновь перехватила руль.
