вопрос ее застал врасплох, она его никак не ожидала. А именно, ее спросили:
— Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос прозвучал искренне, что враждебность и недоверчивость Марины начали отступать, более того, она спрашивала о ее состоянии, ощущениях, мыслях, желаниях, мечтах, о том, что никому не было интересно. Марина поразилась, чувствуя, как на глаза начинают наворачиваться непрошенные слезы, и вдруг откуда — то полилась тихая папина музыка.
— Плакать надо иногда, и дышать тоже! — мягко шептала она, приобнимая за плечи, — Давай попробуем со звуком, — подбадривала она ее, — как ты? — часто спрашивала она. — Ничего не бойся, все получится, — мягко повторяла она.
И все, что ее мучило, начало немного отступать.
— Все, что происходило, останется здесь, это очень важно, — почти шепотом произносила она.
Через много лет она поняла, как ей повезло тогда. И в памяти остались воспоминания об этой встрече.
Со временем к музыке изменилось отношение, и она стала звучать в доме, но Маринины пристрастия пресекались моментально. Так, Марина решила стать врачом, желательно хирургом, чтобы спасать людей от смерти. Но, втайне от всех, душа стремилась к музыке, ее влекло туда, к миру манящему и притягательному. Но все свои главные желания, она научилась сдерживать и прятать так, что со временем самой было сложно их найти.
Но врачом она все-таки стала. Хирургом, проявляя совсем необычные способности и поразительную интуицию, на которую сразу обратил внимание Глеб Борисович, молодой и перспективный преподаватель. И неудивительно, что после окончания университета и вручения диплома они сразу же поженились. И все свои тайные и нереализованные желания Марина направила в карьерный рост и успех, и даже рождение сына ее не останавливало.
Она была вся в работе, что даже ее мужу Глебу приходилось проводить время с сыном больше, чем Марина. И даже после смерти матери, она на следующий день после похорон уже была на работе. И никто не удивился, когда она стремительно набирала популярность и спустя несколько лет защитила диссертацию, получив степень кандидата медицинских наук.
— Такая пара красивая. Везет же людям. Она такая умная, красивая, а Глеб Борисович вообще мечта, а не мужчина, любит ее до беспямятства, ну что же так не жить? — часто проносились по отделению подобные разговоры.
И мало кто знал, что в сердце у Марины жила бесконечная тоска, а в груди боль существования и пустота. Но она гнала их от себя и с головой окуналась в работу, перестав верить в чудеса и уже давно не было папиной музыки. Она и чудес не видела, в последний раз это было очень давно, еще мама была живая. Они собирались полететь в отпуск после рождения ребенка, Марина решила развеяться и с сыном Аркадием, взяв в помощники маму, они отправились в путешествие по дальним странам.
Они были уже в аэропорту, когда Марина обратила внимание на влюбленную парочку. Из кармана молодого человека торчали посадочные талоны.
«Счастливые какие», — улыбнулась она внутренне, — «Была ли я когда-нибудь такой счастливой?» — задавала она себе вопросы, не находя на них ответа.
И вдруг, откуда-то появился мужчина в черном костюме, и подойдя к парню, вынул билеты из его кармана и растворился в пространстве. Удивленная Марина смотрела во все глаза, наблюдая, как они ищут билеты, потом наблюдала их панику, разочарование на лице, слезы девушки, тихая злость молодого человека. И спустя час этот самолет разбился, а некто в черном костюме вернул билеты обратно.
А потом все потекло своим чередом, карьера, карьера, карьера и никаких желаний. И не хотелось видеть свою жизнь, и возникало желание прожить годы с закрытыми глазами.
Со временем, если гнать снежный комочек с огромной горы, он превращается в лавину, если вовремя не провести профилактику, и наступают необратимые процессы, которые сметают все на своем пути. И Марина сама не заметила, как снежный ком превратился в разрушающуюся лавину.
Их привезли сразу.
— Глеб Борисович умер мгновенно, его сейчас увезут, — послышался голос за спиной, — Аркадий в тяжелом состоянии в операционной…
На окаменевших ногах она повернулась в сторону Глеба и смотрела на него как завороженная.
— Ты…ты…, — больше ничего произнести не могла.
— Марина, Аркаша в операционной…ты сможешь? Или пусть оперирует Автандил…
— Какой к черту Автандил! — бешенным взглядом она окатила главного. — Я сама! — рявкнула она и никто не посмел ей перечить, лучше ее никого не было и чудеса здесь делала только она. А случай был безнадежный, это понимали даже не специалисты.
Марина как в тумане ринулась в операционную, мозг сигнализировал: «Это неправда! Это сон! Сейчас проснусь!», но она не просыпалась и, глядя на своего сына, она дрожащими руками прикоснулась к нему. «Господи! Господи Боже, помоги, помоги, помоги, моему малышу, моей кровиночке, помоги пожалуйста», — шептала она и слезы потрясения полились из ее глаз, она никак не могла встать, но вдруг, что-то внутри щелкнуло, словно сломалось и Марина не теряя времени принялась за операцию.
Операция длилась несколько часов. И когда она закончилась, Марина сидела и безумным взглядом смотрела на свои руки, не веря тому, что только что произошло. В палате Марина сидела подле сына, и ей казалось, что она сходит с ума.
«Глеб Борисович умер мгновенно, сейчас его увезут…», — звучало эхом в голове. Она закрыла глаза и почувствовала, как все поплыло, мощнейшее напряжение и усталость сделали свое дело и Марина отключилась тут же.
— Мама, мамочка, просыпайся! Папа нас ждет! — услышала она сквозь сон радостный голос сына. — Мы к нему!
Она с трудом открыла глаза и увидела, как кто-то в черном костюме, приобняв Аркадия за плечи, выводил его из палаты. Свет исходил от него, как от святого, сын улыбался и выглядел очень счастливым. А когда они были в дверях, человек в черном костюме обернулся и, посмотрев Марине в глаза, подмигнул ей. Это и вывело Марину из оцепенения. Она резко подскочила и, побежав за ними, громко закричала:
— Вы что себе позволяете?! Верните моего сына! Куда Вы его повели? — и, выбежав в коридор, побежала вдогонку, но коридор уже оказался пуст. В это время выбежала дежурная медсестра.
— Марина Георгиевна, здесь никого нет и не было, — она мягко обняла ее за плечи.
— Но как? Они с моим сыном ушли! Посмотрите в палате! — и она указала рукой, а медсестра, зайдя в нее, удивленно посмотрела на Марину, а потом опять на кровать, мгновенно побледнев, медленно произнесла:
— Марина Георгиевна, но Аркаша лежит в кровати…
Её лицо исказилось гримасой страха
