Мужчина стонет и тут же ускоряет темп. Ты чувствуешь, как его яички хлопают тебя по влагалищу. Потом...
Он кряхтит, дёргается, удары замедляются и, в конце концов, прекращаются. Спустя несколько мгновений ты чувствуешь, как его пенис начинает сдуваться внутри тебя.
И тогда ты совершаешь самую серьёзную ошибку.
Ты хихикаешь.
- Смешно? - огрызается он. - Что смешного?
А потом ты визжишь, когда он снова хватает тебя за волосы и поднимает на ноги.
- Что? Я кончил быстро, это смешно?
- Нет, нет, - рыдаешь ты.
Он так сильно ударяет тебя о дверь ванной, что у тебя кружится голова. Ты видишь, как он кладёт пистолет, но в напряжённом параличе, который сопровождает твоё столкновение с дверью, ты не можешь даже думать, что уж говорить о том, чтобы начать оборонительную атаку. Звёзды лопаются у тебя перед глазами...
- Давай посмотрим, как это смешно, - а потом что-то оборачивается вокруг твоей шеи, и в состоянии ужаса ты понимаешь, что это: пояс от твоего халата.
Ты задыхаешься, сейчас польются слёзы.
- Я не... я не смеялась, клянусь...
Хрясь!
Ещё одна пощёчина.
- Да, ты это делала. Ты смеялась надо мной за то, что я быстро кончил. Ну, чёрт возьми, я собирался тебя отпустить, но, думаю, вместо этого я просто повешу тебя.
Он почти со знанием дела натягивает пояс на крючок двери. Ты не можешь не прийти к выводу, что он делал это и раньше. Твоё дыхание едва возвращается, когда обе его руки тянут вниз за другой конец пояса.
Самодельная петля затягивается, когда ты поднимаешься, и твои ноги отрываются от прохладной плитки ванной комнаты. Твои пальцы летят, чтобы ослабить петлю, но она слишком тугая. Твоё лицо начинает опухать.
Ты слышишь его слова сейчас, как будто что-то бормотало в аквариуме:
- Да, я думаю, я тебя просто повешу, раз уж ты не была хорошей девочкой.
Твои голые пятки стучат в дверь. Однако ты пинаешь, но без толку ради своей жизни, и каким-то образом тебе удаётся протолкнуть слова через петлю, сжимающую твоё горло:
- Я буду хорошей девочкой, я буду хорошей девочкой...
Бум!
Он отпускает пояс, и ты падаешь на пол.
Почти удушение оставляет тебя более дезориентированной, чем твоё самое большое состояние опьянения. Равновесия давно нет, ты сидишь на полу, как одинокий выживший на плоту, раскачивающийся в открытом море. В твоей голове шумит гул, который каким-то образом звучит злобно, и ты знаешь, что это такое: угольно-чёрное зло похоти, извращённости и психических заболеваний, как глубинная бомба, упало в центр твоей жизни. Он берёт толстую прядь волос, уложенных за твою голову, и встряхивает её.
- Не теряй сознание. Мы ещё не закончили. Посмотри сюда, - и ты снова визжишь, когда он сильно закручивает твои волосы.
- Сними резинку. Возьми её за конец большим и указательным пальцами и затем - слушай! - подними над унитазом. Пусть сперма вытечет из неё в унитаз.
Злой гул исчезает слишком медленно. Твоё сознание изо всех сил пытается его понять. Когда ты видишь его промежность у своего лица, ты чувствуешь запах собственных экскрементов, исходящих от неё: насыщенный свежий запах. Когда ты осторожно снимаешь презерватив и сливаешь его содержимое в унитаз, у тебя трясутся руки.
- Теперь... - его голос снова стал холодным, спокойным и монотонным. - Слижи сперму из унитаза.
Ты с головокружением смотришь на него. Твои губы дрожат, будто ты собираешься что-то сказать, но потом пистолет снова вонзается тебе в лицо.
- То, что на конце моего пистолета, называется глушителем, - говорит он тебе. - Знаешь, глушитель? Как в кино? Пушка заряжена дозвуковыми боеприпасами. Если я нажму на спусковой крючок, шума не будет. Никто не услышит звука. Понимаешь?
Покачиваясь на коленях, ты делаешь глоток, успеваешь кивнуть, затем опускаешь лицо в унитаз.
Однако это действие полностью подсознательно, когда твоя рука поднимается к груди, чтобы удерживать крест, чтобы он не опустился в воду.
Ты видишь плавающую там сперму, молочно-белую коагуляцию. Ты думаешь о куске макаронных изделий. Только теперь ты вспоминаешь, что после того, как ты помочилась, ты не смыла, поэтому тебе придётся не только слизывать его сперму, но и слизывать её из туалетной воды, окрашенной твоей собственной мочой. Ты выпячиваешь губы, как рыбьи, опускаешься ещё больше и втягиваешь.
У тебя получается с первой попытки, прихлёбывая комок в рот и глотая.
Когда ты поднимаешь голову, он наклоняется, чтобы осмотреть.
- Хм-м-м... Хорошо, - говорит он тем же холодным голосом, но затем уже со своей самой агрессивной жестокостью хватает тебя за горло и швыряет в ванну.
Твои локти, колени и голова ударились о внутреннюю часть ванны.
- Вставь пробку в слив, - приказывает он. Его пенис всё ещё висит, высохший, как будто измученный, и извивается, когда он говорит: - Затем ляг на спину.
Ты даже не пытаешься понять. Боль в разных областях пульсирует, когда ты поворачиваешься в тесной ванне и наклоняешься. На одну секунду ты осмеливаешься поднять глаза. Ты видишь его там, стоящего с пистолетом в воздухе.
Ты слабо всхлипываешь:
- Я... я сейчас на спине...
- Я могу видеть это. Просто будь спокойной. Теперь подтяни колени к плечам, как можно дальше назад.
Вот ещё одна невольная возможность доставить ему удовольствие. С первого по двенадцатый класс ты была гимнасткой. Благодаря твоему проворному телосложению, бодрой форме и гипермобильности ты идеально подходила для этого вида атлетизма. Почти без усилий ты отводишь колени назад и полностью кладёшь их за плечи.
- Ух ты, это круто, - замечает он.
Но потом он начинает на тебя мочиться.
Ты напрягаешься в искривлённом положении; первоначальный поток бьёт тебя в живот с такой силой, что он щиплет. Затем он проводит им по твоим соскам, и они сжимаются. Его моча кажется горячей. Ты кипишь сквозь зубы, когда он зигзагами направляет поток обратно по твоему животу, а затем водит его вверх и вниз по твоей вагинальной бороздке. Кажется, он пытается нассать внутрь тебя на расстоянии.
- Я попросил тебя закрыть ванну потому, что я не хочу, чтобы моча ушла в канализацию, - говорит он, наполовину сосредоточившись на своей задаче. - Когда я закончу писать, ты выпьешь это. Ты канализация. Понимаешь?
"Я канализация", - думаешь ты.
Но что будет после этого?
Тебя обливают. Твоя плоть - это чей-то задний двор, и ты корчишься под всем этим.
- Положи руку между ног и раскрой "киску"...
Когда ты это делаешь, поток начинает разделять складки твоего влагалища.
- А теперь мастурбируй, - говорит он дальше.
Слово, как ни странно, лязгает в голове.
- Ты слышала меня? - немного грубее. - Мастурбируй.
И снова слово лязгает. Это как плохой аккорд, портящий грамотную музыку.
- Ты глухая? Мастурбируй! Мастурбируй, пока я писаю на тебя!
Последний лязг, потом муза разбивается, как безопасное стекло.
"Ты издеваешься надо мной!" - думаешь ты, а затем отпускаешь колени из-за плеч, сутулишься и смотришь на него со вздохом и выражением лица либо отвращения, либо печального разочарования.
- Чёрт побери, Эштон! - кричишь ты. - Этого нет в сценарии! Ты снова всё испортил!
Уменьшается струя мочи. Злоумышленник стягивает накладную бороду и спрашивает:
- А?
Это провал. В очередной раз. Всё было почти идеальным, но потом ему пришлось пойти и всё разрушить.
- Я даже не кончила, - сдерживалась она.
Хейзел Грин села в ванну и дёрнула пробку на цепи. Когда она включала душ, тупая ярость побежала за её глазами, словно головная боль.
- Я следовал сценарию! - настаивал на своём "насильник", который на самом деле был парнем Хейзел, её полубойфрендом, но она думала о нём только как об аспиранте по имени Эштон Кларк.
- Ты напортачил, Эштон.
Она покрутилась в душевой струе, погрузилась в неё лицом и начала вспениваться этим приятным гелем для душа, который, как она обнаружила, пахнул черничными маффинами.
