могла говорить, она громко зарыдала и бросилась вон из комнаты.
– Ты уволена! – пронеслось по дому.
Мадмуазель де Же, вне себя от гнева, уселась перед зеркалом!
– Гордячка! Да как она смеет перечить госпоже! Хорошо же я проучила эту нахалку!
Она взглянула на себя в зеркало.
– А что это она там навыдумывала? Платье мятое! Подумать только!
Мадмуазель де Же поглядела на свое платье. Оно действительно выглядело жалко после бессонной ночи. Манон попыталась руками разгладить мятый шелк, но, почувствовав прикосновение, отдернула руку.
– Да ведь я раздета! – ужаснулась она.
Но ее воображение опять целиком поглотила мысль о мятом платье.
– Как же неопрятно я выгляжу! – воскликнула Манон.
И действительно, хрустальные туфельки и волшебное платье покрылись толстым слоем пыли, Манон физически ощущала себя грязной и неприбранной.
Все же мыться она не решалась. Ведь придется помыть и платье, а потом оно будет висеть тряпкой, и Манон превратиться в уродину! Как на нее посмотрит Пьер? Тут она ужаснулась.
– А как я появлюсь на людях? Я же голая! – Тяжелая волна паники обрушилась на нее, и девушка, рыдая, упала на постель.
Так Манон проплакала до обеда, не отзываясь на робкие стуки в дверь.
– Госпожа де Же, можем ли мы помочь вам? – наконец услышала она робкий голос.
– Позовите доктора, да поживее! Мне нужен доктор, который приходил ко мне прошлой ночью! «Надо держать себя в руках – может быть, еще есть надежда!» – пробормотала она.
Манон выбрала из шкафа какой–то халат, закуталась в него и стала ждать.
Доктор задержался, он приехал ближе к вечеру.
– О, госпожа Манон, а я как раз хотел навестить вас. Что нового? На что вы решились? Я, кстати, хотел вас предостеречь, чтобы вы не носили того платья, что украли, пардон, позаимствовали у торговца.
– Поздно, – в слезах бросила Манон, – слишком поздно!
– Что? – очки съехали с носа врача.
– Я его носила весь вчерашний день и …
Воцарилась тишина. Наконец, доктор произнес:
– Могу ли я хоть чем–то помочь вам?
Манон бросилась перед ним на колени.
– Послушайте, вы должны были предвидеть то, что случилось! Вы просто обязаны загладить свою вину! Я – несчастна, я ужасно, невообразимо грязна и неприбрана! Есть ли хоть какой–то способ вернуть мою красоту?
Очки врача полезли на лоб.
– Что? Я вас не понимаю!
– Есть ли хоть какой–то способ вернуть свежесть моему телу и моим ступням?
– Свежесть? Телу? Ступням? Я не понимаю…
– Что! Что вы не понимаете! – голос Манон сорвался на визг.
И тут доктор понял. Он неуклюже встал и спиной двинулся к выходу.
– Я подумаю, чем можно помочь …
Когда за доктором захлопнулась дверь, Манон упала в обморок.
Она пришла в себя уже под утро и обнаружила, что так и лежит на полу. Никто из слуг не осмелился потревожить ее.
В дверь несмело постучали. Это был доктор. На этот раз он выглядел гораздо увереннее. Его очки твердо и непоколебимо громоздились на переносице.
– Я принес вам надежду, – улыбнулся он.
Обреченная Манон, уже приготовившая утюг, не поверила своим ушам.
– Я долго рылся в медицинских трактатах и не нашел ни одной болезни, подобной вашей. А потом я решил: «А чем черт не шутит?», – и полез в разные оккультные книжки.
– Ну!
– Нет, и там ничего нет, – загадочно усмехнулся доктор.
– Так вы нашли или нет? – дико закричала Манон.
– Да… Это было в книге по натуральной философии: «Необычайные свойства материалов». Некоторые материалы при особых обстоятельствах получают возможность прилипать к живым организмам, образовывая некий симбиоз.
– Я вас не понимаю! Вы мне поможете?
– Да, я могу вам помочь, но не во всем. Эти материалы чрезвычайно редки и дороги, так что, милочка, ваша одежда в буквальном смысле бесценна! Я написал автору статьи, и он очень удивился, он уже едет в Париж, чтобы изучить ваш случай!
– Какой случай? Я вам что, мышь, чтобы изучать меня?
– Другого выхода нет, у упомянутого мной ученого есть порошок, который может воспрепятствовать данному симбиозу, только его очень мало! Главное, чтобы не было чересчур поздно…
– Воспрепятствовать? Вы можете меня сделать снова красивой?
– Да, мадмуазель, я не уверен, что мы можем удалить туфли, но платье можем почти наверняка, главное не упустить времени! Но это будет недешево…
– Что? Вы что осел? – раньше Манон не поверила бы, что сможет произнести подобное слово, но сейчас она даже не поморщилась. – Я не хочу, – безумный огонек осветил ее лицо, – чтобы какие-то «медики», – последнее слово она произнесла, скривив губы в презрительной ухмылке, – резали мое тело. Это я, и я себя никому не отдам.
– Что? – доктор опять стал смешон.
– Вы можете разгладить мое тело и стряхнуть с него пыль?
Доктор помолчал.
– Наверное, можем, при помощи того же порошка. Если внести в него некоторые коррекции, а именно …
– Можете?
– Опомнитесь, госпожа, это ваш последний шанс! Неужели?
– Я! Хочу! Этого! – медленно и четко произнесла Манон.
Доктор склонил голову, понимая, что возражать бессмысленно. Оставшись одна, госпожа Манон сдернула с себя халат.
– Мне нечего стыдиться своего тела! – гомерически захохотала она.
Прошло несколько месяцев. Каждую неделю госпожа де Же получала порцию порошка. Порошок действительно стоил невообразимо дорого, но он был абсолютно необходим, так что Манон не спорила о цене. Раз в день восхитительная француженка обрабатывала свое платье и свои каблуки этим средством. Она была всегда прекрасна и свежа. От нее пахло фиалками, солнечной травой и еще чем–то восхитительным, да таким, что захватывало дух. Манон была счастлива. Пьер ее обожал, но она так и не осмелилась раскрыть ему свой маленький секрет.
– А вдруг он узнает и подумает, что недостоин такой сказочной феи? А, может быть, оно так и есть, – все чаще повторяла Манон про себя и не торопилась принимать предложение Пьера.
Впрочем, не все было так радужно, как ей казалось. Многие судили и рядили, задаваясь вопросом, почему Манон все время носит одно и то же, хоть и невообразимо прекрасное, платье. Ходили сплетни о том, что она просто так бедна, что не может позволить себе купить ничего нового или, что она сошла с ума. В конце концов, решили, что Манон всего-навсего снюхалась с дьяволом, ведь к этому всегда приходят, посудачив, сплетники.
Но Манон уже давно воспринимала платье частью себя! Поэтому она и думать не могла о том, чтобы сменить его – это было равносильно тому, чтобы сменить кожу.
Но вот настала зима, и госпоже де Же пришлось извлечь из своего гардероба зимнюю одежду. Она надела длинный плащ, полностью закрывающий
