Снизив скорость до минимально разрешенной на скоростном шоссе, Бен принялся поглядывать по сторонам в надежде увидеть нечто способное оживить воспоминания детства. Однако ничего такого на глаза не попадалось и он постарался заранее подготовить себя к почти неизбежному разочарованию. Тебе тогда было всего семь лет. С тех пор минуло четверть века. Места меняются. Как и люди.
В те дни автомагистрали 295 не существовало. Из Салемс-Лота до Портленда добирались сначала по шоссе 12 до Фалмута, а уже оттуда – по магистрали 1. Время не стоит на месте.
Хватит молоть вздор!
Легко сказать! Особенно учитывая…
По соседней полосе мимо него неожиданно проскочил мощный мотоцикл фирмы «Би-эс-эй». За высоким рулем сидел парень в футболке, а за ним – девушка в красной куртке и больших зеркальных очках. Мотоцикл, вильнув, слегка подрезал Бена, и тот рефлекторно ударил по тормозам и нажал на клаксон обеими руками. Мотоцикл, взревев, выпустил облако дыма и умчался вперед, а девушка на прощание показала Бену средний палец, сообщая таким образом все, что о нем думает.
Бен снова набрал скорость. Руки слегка дрожали, и хотелось курить. Мотоцикл уже почти исчез из вида. Проклятые подростки! Чувствуя, что на него вот-вот нахлынут воспоминания из не такого далекого прошлого, он усилием воли прогнал их. Бен не садился на мотоцикл уже два года и не думал, что когда-нибудь снова сядет.
Слева мелькнуло что-то красное, и, повернув голову, он с радостью увидел знакомое строение. На холме посреди клеверного поля возвышался огромный красный амбар: даже отсюда было видно, как блестел на солнце флюгер, венчавший его белый купол. Амбар был здесь раньше, стоял и теперь. И ничуть не изменился! Может, он все-таки приехал сюда не зря. Затем строение скрылось за деревьями.
В Камберленде знакомых мест стало попадаться больше. Бен пересек реку Ройал, где они в детстве ловили форель и щурят. За деревьями промелькнули дома Камберленд-Виллидж. Вдали показалась водонапорная башня с огромной надписью: «Сохраним штат Мэн зеленым!». Тетя Синди всегда говорила, что под ней так и просится приписка: «Не скупитесь на пожертвования».
Он прибавил скорость, чувствуя, как нарастает волнение – скоро должен показаться дорожный знак. И через пять миль он действительно появился, поблескивая светоотражающими буквами:
ШОССЕ 12. ДЖЕРУСАЛЕМС-ЛОТОКРУГ КАМБЕРЛЕНД
Неожиданно на Бена нахлынула волна депрессии, которая погасила все хорошее настроение подобно тому, как песок гасит огонь. Похожие ощущения нередко возникали после пережитых тяжелых времен (в сознании готово было прозвучать имя: Миранда, но он не позволил воспоминанию взять верх), однако Бен научился гнать подобные мысли прочь. Но на этот раз волна тревоги накатилась с такой силой, что сопротивляться ей было невозможно.
С чего это ему вздумалось возвращаться в город, где он прожил мальчишкой четыре года, и пытаться вернуть нечто навсегда утерянное? Каких чудес он ждет от того, что снова пройдет по дорогам детства? Теперь они наверняка заасфальтированы и на них валяются пустые банки из-под пива, выброшенные неаккуратными туристами. Ощущение магии – как белой, так и черной – исчезло. Оно исчезло в ту ночь, когда мотоцикл потерял управление и мчавшийся навстречу желтый фургон неумолимо начал приближаться: его жена Миранда закричала, а затем ее крик резко оборвался…
Справа показался поворот на Салемс-Лот, и Бен засомневался, стоит ли сворачивать. Может, лучше доехать до Чемберлейна или Льюистона, перекусить там, а потом развернуться и поехать обратно? Но обратно – это куда? Домой? Смешно! Если у него и был дом, то он находился здесь. Пусть даже всего четыре года в детстве.
Бен включил поворотник, сбросил скорость и направил машину вверх по склону. Там, наверху, где дорога переходила в шоссе 12 (ближе к городу она уже называлась «Джойнтер-авеню»), он бросил взгляд на открывшийся вид и тут же резко затормозил. «Ситроен», взвизгнув, вздрогнул и замер на месте.
С восточной стороны по пологим склонам холмов взбирались сосны и ели, которые наверху уже толпились густыми зарослями, закрывая вид на город. И чуть подальше из темной полосы лесного массива, загораживающего горизонт, выступала остроконечная крыша Марстен-Хауса.
Бен зачарованно смотрел на нее. На его лице отразилась целая гамма чувств.
– Все еще здесь! – пробормотал он вслух. – Боже мой!
Он перевел взгляд на руки: по коже бежали мурашки.
2Бен намеренно обогнул город, для чего ему пришлось снова оказаться в Камберленде, и, добравшись до Бернс-роуд, въехал в Салемс-Лот с востока. Его поразило, что здесь практически ничего не изменилось. Конечно, появились дома, которых он не помнил, а на краю города – закусочная под названием «У Делла» и пара новых карьеров, где добывали гравий; граница леса, окружавшего городок, отодвинулась, но старый указатель дороги, ведущей к свалке, остался на прежнем месте, а сама дорога так и не была вымощена и изобиловала выбоинами и канавами. Сквозь просветы между деревьями проглядывал Школьный холм, по которому с северо-запада на юго-восток тянулись линии высоковольтных передач. Ферма Гриффена тоже осталась на месте, правда, амбар перестроили и он стал гораздо больше. Интересно, сохранилось ли там производство молока на продажу? Раньше его разливали по бутылкам, украшенным этикеткой с надписью «Солнечное молоко с фермы Гриффена!», а под ней была нарисована улыбающаяся корова. Вспомнив, как много этого молока он выпил с кукурузными хлопьями, когда жил у тети Синди, Бен невольно улыбнулся.
Свернув на Брукс-роуд, он миновал литые чугунные ворота и невысокую каменную ограду кладбища на Хармони-Хилл и направился вверх по Марстен-Хилл.
На вершине холма деревья расступились. Справа открылся вид на город: его можно было целиком окинуть взглядом. Слева возвышался Марстен-Хаус. Бен остановил машину и вылез.
Дом ничуть не изменился. Абсолютно! Как будто и не было всех этих долгих лет.
Разросшаяся перед домом трава скрывала старые растрескавшиеся плитки из песчаника, которыми была выложена дорожка к крыльцу. В траве, описывая параболы, беспорядочно скакали кузнечики и громко стрекотали цикады.
Сам дом, огромный и запущенный, буквально нависал над городом. Небрежно заколоченные окна придавали ему тот характерный зловещий вид, что нередко отличает старые заброшенные строения. Краска на стенах давно облупилась, и теперь дом был мрачно-серым. В черепичной крыше зияли дыры, проделанные бурями, а обильные снегопады продавили ее правый угол, придав дому перекошенный вид. Облупившаяся табличка, прибитая справа к перилам на крыльце, предостерегала от вторжения в частные владения.
