Мы с Джорджем только взглянули на нее, ничего не отвечая, и закинули за плечи свои рюкзаки.
— Можете не торопиться, — напутствовал нас мистер Эванс.
Света на лестнице не было. Поднимаясь по ступеням вслед за Локвудом и Джорджем, я обернулась и из царившего на лестнице полумрака взглянула сквозь открытую дверь на совиную парочку. Эвансы стояли посреди гостиной, тесно прижавшись друг к другу, освещенные мерцающими кроваво-красными отблесками каминного огня. Они смотрели нам вслед, под одинаковым углом склонив головы набок, стекла их очков превратились в четыре пылающих круга, отражающих пламя.
— Что скажешь? — донесся сверху шепот Джорджа.
Локвуд ответил не сразу. Он остановился, чтобы осмотреть встретившуюся посередине лестничного пролета тяжелую пожарную дверь. Она была открыта и привалена к стене.
— Не знаю, почему именно, но что рыльце у Эвансов в пушку, это точно, — сказал, наконец, Локвуд. — Просто чувствую, что за ними водятся грехи, и немалые.
— Угу, — кивнул Джордж. — А ты видел ту бутылочку с кетчупом? У них в доме уже давно никто не завтракал.
— Эвансы должны понимать, что для них все кончено, — сказала я, когда мы продолжили подниматься по лестнице. — Если здесь, наверху, с их гостями произошло что-то страшное, мы обнаружим это. Эвансы понимают, какими Дарами мы обладаем. Интересно, что они собираются делать, когда мы все выясним?
Ответить Локвуд не успел, поскольку у нас за спиной послышались осторожные шаги. Оглянувшись, мы увидели мистера Эванса. Бледный, с растрепавшимися жидкими прядками волос и дико вытаращенными глазами, он уже начинал закрывать за нами пожарную дверь… «Вот и ответ», как говорил старина Гамлет.
Еще миг, и в руке Локвуда сверкнула рапира, а сам он бросился вниз. Черными птицами взмахнули длинные полы его пальто.
Но пожарная дверь уже с грохотом захлопнулась, отрезав нас от проникавшего снизу света. Рапира Локвуда царапнула по металлу.
Стоя в темноте, мы услышали, как на противоположной стороне двери заворачиваются болты, а затем донесся негромкий смех.
— Мистер Эванс, — сказал Локвуд. — Откройте дверь. Немедленно.
В ответ прозвучал приглушенный, но отчетливо слышимый голос.
— Вы должны были уйти, когда у вас еще была такая возможность! А теперь ищите наверху, сколько вам будет угодно. Чувствуйте себя, как дома! А в полночь вас самих найдет призрак. Я же приду утром, чтобы прибрать то, что от вас останется.
Затем послышались удаляющиеся шаги — тук, тук, тук бархатными домашними туфлями по деревянным ступенькам.
— Прелестно, — сказал голос из моего рюкзака. — Дали себя одурачить какому-то старому пню на пенсии. Великолепно. Потрясающая команда.
На этот раз я не приказала черепу заткнуться. Как ни крути, он был прав.
Теперь погодите. Наверное, прежде чем продолжить рассказ о том, что случилось дальше, мне стоит остановиться и объяснить, кто я, собственно, такая. Меня зовут Люси Карлайл. Я зарабатываю на жизнь тем, что уничтожаю призраки беспокойных, вернувшихся с Другой стороны, мертвецов. Я могу кинуть соляную бомбу на пятнадцать метров, причем даже без разбега. Я способна держать оборону сразу против троих Спектров с одной лишь, да и то сломанной, рапирой (это однажды случилось со мной на Беркли Сквер). Я умею ловко обращаться с ломиками-фомками, магниевыми вспышками, цепями и свечами. Могу в одиночку заходить в зараженные призраками помещения. Я могу не только видеть Гостей, но и слышать их голоса. Мой рост слегка не дотягивает до ста шестидесяти пяти сантиметров, мои волосы напоминают цветом гроб из орехового дерева, а на ногах я ношу непроницаемые для эктоплазмы тяжелые рабочие башмаки тридцать восьмого размера.
Ну вот, можно считать, что теперь мы с вами познакомились.
Вернемся в Уайтчепел. Итак, я стояла вместе с Локвудом и Джорджем на лестничной площадке второго этажа семейного пансиона «Лавандовый домик». Почему-то вдруг стало очень холодно. А еще я понемногу начала слышать.
— Не думаю, что каким-то способом можно сломать эту чертову дверь, — сказал Джордж.
— Безнадега… — произнес Локвуд тем отстраненным, безразличным тоном, какой появляется у него, когда он начинает смотреть. Зрение, Слух и Осязание — вот три основных разновидности парапсихологического Дара. У Локвуда было самое острое зрение из нас троих. У меня — самый лучший Слух и Осязание. Джордж… Ну, можно сказать, что он универсал. А можно сказать, что он обладает всеми тремя Дарами, только они у него очень средненькие по силе.
Я приложила свой палец к оказавшемуся рядом со мной выключателю на стене, но щелкнуть им не спешила. Темнота обостряет парапсихологическое восприятие. Страх обостряет его до предела.
Мы слушали. Мы смотрели.
— Пока ничего не вижу, — сказал, наконец, Локвуд. — А что у тебя, Люси?
— Голоса. Шепчущие голоса.
Они напоминали мне шум толпы — настойчиво, наперебой пытались что-то втолковать мне, но я не могла разобрать ни слова, настолько слабыми были эти голоса.
— А что говорит твой приятель в банке?
— Никакой он мне не приятель, — фыркнула я и спросила, ткнув кулаком в рюкзак. — Эй, череп! Ты где?
— Здесь призраки, я чувствую их. Много, очень много призраков. Ну, теперь-то ты согласна с тем, что нужно было пришить того старикашку, когда была такая возможность? Вот послушалась бы ты меня тогда, не попали бы все вы в эту переделку, правильно?
— Ни в какой мы пока не переделке! — огрызнулась я. — И, между прочим, не можем мы вот так взять и прирезать подозреваемого. Я уже объясняла тебе это, сколько можно? Ведь мы даже не были уверены тогда, внизу, что они виновны!
Локвуд многозначительно прокашлялся. Да, это правда, я иногда забываю о том, что остальные не слышат слова черепа, и потому до них доходит только одна — моя — половина разговора.
— Простите, — сказала я. — Просто он достает меня, как всегда. Но утверждает при этом, что здесь полно призраков.
В темноте на долю секунды вспыхнул светящийся дисплей градусника Джорджа.
— Последние данные о температуре, — сказал Джордж. — Она понижается. Упала на пять градусов по сравнению с тем, что было у подножия лестницы.
— Ну, да. Эта пожарная дверь служит барьером, — узкий, как карандаш, луч света из фонарика Локвуда стрельнул вниз, лизнул серую рубчатую поверхность двери. — Вон, смотрите, они обшили ее железными полосами. Это позволяет нашей милой парочке чувствовать себя совершенно спокойно на своем первом этаже. Но те, кому не повезло снять у них комнату наверху, становятся жертвой того, кто прячется там в темноте…
