— Джейн, — воззвал к ее спине брат.
— Ты там оглядись, перед тем как зажигать свет. Может, какую жуть заметишь.
— Ну да. Жуть.
Джейн оставила Чарли в кухне — он внимательно осматривал дочь: ну, может, голова чуть продолговатая, а так немножко похожа на Рэчел.
— Твоя мамочка любила тетю Джейн, — сообщил он малютке.
— Они вместе разбивали меня в «Риск»… и в «Монополию»… и в спорах… и на кухне у плиты. Спиной он сполз по холодильнику на пол, уселся, раскинув ноги, и зарылся лицом в одеяльце Софи.
В темноте Джейн шваркнулась лодыжкой о деревянный ящик со старыми телефонами.
— Да это просто дурь какая-то, — сказала она себе и щелкнула выключателем.
Никакой жути. Затем — потому что Чарли бывал кем угодно, только не психом, — опять выключила свет: ничего не пропустила?
— Жуть, ага.
Никакой жути в лавке не наблюдалось — за исключением самой Джейн, которая стояла в торговом зале и потирала лодыжку.
Но, не успев снова зажечь свет, Джейн заметила, как снаружи кто-то заглядывает в витрину — ладонями защищает глаза, чтобы пробиться взглядом сквозь отражения фонарей. Пьяный турист или бездомный, решила она. Прошла по темной лавке между минаретами комиксов и укрылась за вешалкой с пиджаками, откуда хорошо просматривалась витрина, вся в гроздьях дешевых фотоаппаратов, уставленная вазами, усыпанная ременными пряжками и прочим барахлом, кое Чарли почитал достойным покупательского интереса, но не достойным того, чтобы раскокать стекло и стибрить.
Мужик был вроде высок ростом и не бездомен — одет прилично, только отчасти монотонно, в светлое: Джейн показалось — в желтое, но под уличными фонарями не угадаешь. Может, и светло-зеленое.
— Мы закрыты, — сказала она громко, чтоб ее услышали сквозь стекло.
Человек снаружи оглядел всю лавку, но Джейн не заметил и отошел от окна. И впрямь высок. Очень высок. Свет поймал линию его скулы, когда он повернулся. А кроме того — очень худ и до крайности черен.
— Я ищу хозяина, — сказал высокий человек.
— Надо ему кое-что показать.
— В семье горе, — ответила Джейн.
— Мы будем закрыты всю неделю. Можете прийти через неделю?
Высокий кивнул, оглядывая всю улицу слева и справа. Качнулся на одной ноге, будто собирался задать стрекача, но все время останавливал себя — как спринтер, напрягшийся у стартовой колодки. Джейн не шелохнулась. На улице всегда кто-нибудь есть, к тому же еще даже не слишком поздно, только мужик все равно какой-то дерганый.
— Послушайте, если вам нужно что-нибудь оценить…
— Нет, — оборвал он.
— Нет. Просто передайте ему, что она… нет, скажите, пусть ждет бандероли почтой. Пока не знаю, когда придет.
Джейн сама себе улыбнулась. У мужика что-то есть — брошка, монета, книга, — и штуковина эта, считает мужик, принесет ему какие-никакие деньги: выкопал, наверное, в бабушкином чулане. Такое Джейн видела десятки раз. Ведут себя при этом так, словно отыскали потерянный город Эльдорадо, — приходят, запрятав вещицу под курткой или обернув в тысячу слоев папиросной бумаги и обмотав клейкой лентой.
(Чем больше ленты, как правило, тем никчемнее оказывается предмет, — наверное, соотношение можно рассчитать по какой-нибудь формуле.) В девяти случаях из десяти — наверняка дрянь.
Джейн наблюдала, как отец искусно пытался не обидеть такого клиента и мягко низвести его до разочарования, убедить, что от воспоминаний вещь бесценна и он, презренный старьевщик, даже не станет пытаться ее оценить. Чарли же просто говорил им, что ничего не понимает в брошках, монетах или что у них там, и за дурными известиями отправлял к кому-нибудь другому.
— Ладно, передам, — сказала Джейн из укрытия пиджаков.
На этом дылда ушел огромными шагами богомола, скрылся с глаз.
Джейн пожала плечами, отошла от витрины и зажгла свет, после чего нырнула за подушками в кучи старья.
Заведение было немаленькое — оно занимало почти весь нижний этаж здания, к тому же порядка здесь не наблюдалось почти никакого, ибо каждая система, разработанная Чарли, через пару недель рушилась под собственной тяжестью, и в сухом остатке выходило не лоскутное одеяло благоустройства, а заросший сад несочетаемых куч.
Лили, девушка-готка со свекольными волосами, работавшая у Чарли три дня в неделю, говорила, что если им вообще удается здесь что-либо находить, это просто лишнее доказательство теории хаоса, — после чего, бормоча себе под нос, удалялась в переулок курить гвоздичную папироску и прозревать Бездну.
(Хоть Чарли как-то и заметил, что эта самая Бездна до ужаса напоминает обычный мусорный контейнер.)
Навигация по проходам заняла у Джейн минут десять; она отыскала три подушки — вроде бы широкие и толстые, в самый раз для сидения шивы, — а вернувшись в квартиру, брата своего обнаружила на полу: тот свернулся зародышем вокруг малютки Софи и спал. Остальные плакальщики совершенно о нем забыли.
— Эй, обалдуй. — Носком она потыкала ему в плечо, и Чарли перевернулся на спину, не выпустив из рук младенца.
— Эти сойдут?
— Ты видела свет?
Джейн уронила подушки на пол.
— Чего?
— Свет. Красный. Ты видела в лавке такое, что светилось бы — ну как бы пульсировало красным?
— Нет. А ты?
— Вроде как видел.
— Бросай.
— Что?
— Колеса. Давай их сюда. Очевидно, они горазд до лучше, чем ты меня уверял.
— Но ты же сама сказала, что это просто успокоительные.
— Бросай колеса. Я присмотрю за ребенком, пока ты шивишься.
— На колесах ты не можешь присматривать за моей дочерью.
— Это ничего. Сдавай короеда и иди сиди.
Чарли передал младенца Джейн.
— Маму тоже близко не подпускай.
— Без колес — не смогу.
— Они в аптечке. Нижняя полка в ванной.
Он теперь сидел на полу, растирая лоб так, словно хотел натянуть кожу на свою боль. Сестра пихнула его коленом в плечо.
— Эй, братишка, ты меня извини, ну? Само собой, ну?
— Ну. — Слабенькая улыбка.
Она подняла малышку повыше и взглянула на нее с обожанием, как Богоматерь.
— Что скажешь? Мне такое тоже надо, а?
— Можешь мою одалживать, если понадобится.
— Не-а, мне бы своего. Мне и так уже стыдно, что я у тебя жену одалживала.
— Джейн!
— Шутка! Господи. Иногда ты такой задрота. Иди сиди шиву. Иди. Иди. Иди.
Чарли собрал подушки и отправился в гостиную скорбеть вместе с родственниками; он нервничал, потому что помнил единственную молитву — «День прошел. Иду ко сну», [6]— только не был уверен, получится ли растянуть ее на три дня.
Про высокого мужика из лавки Джейн рассказать забыла.
3
Под автобусом номер сорок один
