Этой ночью Карсон видел сон. Он проснулся незадолго до рассвета с бешено колотившимся сердцем и со странным чувством сильнейшего беспокойства. Внутри стен и внизу он слышал тайные передвижения крыс. Он быстро спрыгнул с кровати, дрожа от предрассветной прохлады. Тающая луна еще слабо блестела на бледном небе.
Тогда он вспомнил слова Ли. Он видел сон; теперь в этом не было никакого сомнения, но его содержание представляло собой сложный вопрос. Несмотря на все усилия, он не мог точно вспомнить его, хотя у него было неопределенное ощущение того, что он сломя голову бежал куда-то в кромешной темноте.
Карсон быстро оделся, и поскольку утренняя тишина в доме раздражала его, он вышел на улицу, чтобы купить газету. Однако было еще слишком рано; магазины пока не открылись, и он направился в поисках продавца газет, завернув за ближайший угол. По дороге его охватило причудливое чувство – чувство... непринужденности! Он видел какую-то легкость в формах домов, в силуэтах черепичных крыш. Но – и это было самое удивительное – он знал, что никогда не был раньше на этой улице. Он вообще редко бывал в этой части Салема, так как не любил заходить так далеко; однако у него складывалось странное впечатление, что он помнит здешние места, и оно становилось все более устойчивым по мере того, как он шел дальше.
Завернув за угол, Карсон отправился налево. Странное чувство того, что он узнает улицы, по которым проходит, нарастало. Он продолжал медленно идти, предаваясь размышлениям.
Несомненно, он проходил здесь когда-то раньше; вероятно, он сделал это по рассеянности, просто брел наугад, не осознавая траекторию своего движения. Несомненно, этим все и объяснялось. Однако, добравшись до Чартер-стрит, Карсон почувствовал подсознательную, редкостно сильную тревогу. Салем постепенно просыпался; по мере прояснения неба мимо него все чаще проходили равнодушные польские рабочие, спешившие по направлению к мельницам. Время от времени его обгоняли машины.
Пройдя некоторое расстояние, Карсон увидел толпу. Он пошел быстрее, с предчувствием неизбежной беды. Вскоре, оцепенев, он увидел, что находится на кладбище Чартер-стрит – древнем, пользующимся дурной репутацией «Некрополе». До него донеслись тихие разговоры, и он увидел перед собой широкую спину в синей униформе. Он заглянул через плечо полицейского и от испуга сделал резкий вдох воздуха.
На железной решетчатой ограде, окружавшей кладбище, висел человек, одетый в дешевый, безвкусный костюм. Он держался за поручень с такой силой, что сухожилия на его волосатых руках выступали, подобно толстым канатам. Он был мертв, и на его лице, драматически направленном к небу, застыло выражение бездонного, чудовищного ужаса. Его вытаращенные глаза выглядели кошмарно, рот был искажен горькой гримасой.
Стоявший рядом с Карсоном человек, побледневший от напряжения, повернулся к нему.
– Кажется, будто он умер от страха, – хрипло сказал он. – Я боюсь даже думать о том, что, должно быть, видел этот человек. Уф, посмотрите на его лицо!
Пораженный, Карсон удалился, чувствуя ледяное дыхание чего-то незнакомого, что вызывало у него дрожь. Несколько раз он протирал глаза, но искаженное лицо мертвеца упорно витало перед ним. Он сбился с дороги, преисполнившись беспорядочных раздумий и трясясь от страха. Непроизвольно он смотрел по сторонам, его взгляды падали на могилы и памятники, усеявшие старое кладбище. Вот уже более века здесь никого не хоронили, и могильные плиты покрылись пятнами мха и плесени. Высокие кресты, полнощекие ангелы и траурные вазы, казалось, испускали еле уловимые миазмы древности. Что могло напугать человека до смерти?
Карсон попытался взять себя в руки. Конечно, труп представлял ужасное зрелище, но он не мог допустить, чтобы увиденное слишком сильно повлияло на его нервы – это повредило бы его работе над романом. Кроме того, здраво поразмыслив, Карсон пришел к выводу, что инцидент объясняется достаточно просто. Умерший был, несомненно, поляком – одним из тех иммигрантов, что жили в порту Салема. Проходя ночью мимо кладбища, места, овеянного многочисленными ужасными легенды в течение почти трех веков, пьяные глаза этого несчастного, должно быть, придали реальность туманным призракам его суеверного разума. Эти поляки отличались эмоциональной неустойчивостью, склонностью к коллективной истерии и к болезненному воображению. Великий Страх иммигрантов в 1853 году, когда они сожгли три дома ведьм, проистекал из бредового, истерического заявления некой старухи, увидевшей загадочного прохожего, который «снял лицо». «Чего еще можно ожидать от подобных людей»? – подумал Карсон.
Однако он продолжал нервничать и не возвращался к себе почти до полудня. Вернувшись, Карсон застал у двери ожидавшего его Ли и обрадовался этому, сердечно пригласив войти в дом.
Ли был очень серьезен.
– Вы узнали что-нибудь об Абигейль Принн? – спросил он без преамбул, и Карсон удивленно посмотрел на него, намереваясь наполнить стакан содовой из сифона. После длинной паузы он нажал на рычаг, направляя струю жидкости и пены в виски. Этот стакан он протянул Ли, другой, с неразбавленным виски, взял себе перед тем, как ответить.
– Нет. Но... Что же с ней произошло? – спросил Карсон деланно непринужденным тоном.
– Я проверил отчеты, – сказал Ли, – и выяснил, что Абигейль Принн была похоронена 14 декабря 1690 года на кладбище Чартер-стрит, с колом в сердце. Что с вами?
– Ничего, – сказал Карсон. Голос его звучал как-то приглушенно. – И что же?
– Так вот... оказывается, ее могила вчера была раскопана, а труп украден. Полиция обнаружила этот кол и множество следов вокруг могилы. Следы ботинок. Вам снился вчера сон, Карсон? – вопрос Ли был как удар хлыстом, и его взгляд заледенел.
– Я не знаю, – смущенно ответил Карсон, потерев лоб. – Я не могу вспомнить. Я был на кладбище Чартер-стрит сегодня утром. Тони Брэйсил любезно привез меня оттуда.
– А! Тогда, должно быть, вы слышали о человеке, который...
– Я видел его, – с содроганием прервал слова Ли писатель. – Это зрелище крайне расстроило меня.
Сделав глоток виски, Ли внимательно посмотрел на него.
– Что ж, – сказал он затем, – вы по-прежнему намерены остаться в этом доме?
Карсон поставил стакан и поднялся из кресла.
– Почему бы и нет? – сухо возразил он. – По какой причине я должен покинуть его?
– После того, что произошло вчера вечером...
– А что произошло? Была разорена могила. Суеверный поляк увидел воров и умер от испуга. Ну и что с того?
