— Как можно, Сет?
— И дадите ему то, что требуется? Вы согласны?
— Конечно.
— И не откроетесь ни единой живой душе?
— Ни единой.
— Но помните о том, что если вы откажетесь дать Еноху то, чего он пожелает, тогда он возьмет это у вас силой!
— Не беспокойся, парень.
Тут я замер, уловив легкое движение в волосах. Енох просыпался!
— Он проснулся, — шепнул я. — Теперь можно ему рассказать, как мы решили сделать.
Ей-богу, он проснулся: я чувствовал, как Енох осторожно семенит по коже под волосами, приближаясь к уху.
— Ты слышишь меня? — прошептал я Еноху.
Он подтвердил.
Я обрисовал ситуацию. И насчет передачи его мистеру Кэсиди.
Енох смолчал.
Прокурор тоже молчал и почему-то улыбался. Видимо, со стороны мой разговор с «неизвестно кем» выглядел неубедительно и странно.
— Енох, ты должен идти к мистеру Кэсиди. Причем — немедленно!
И Енох ушел.
Я лишь почувствовал некую легкость на голове, не более, но я твердо был убежден, что он уже ушел прочь.
— Ощущаете его, сэр?
— Что? А… ну, конечно же, Сет! — прокурор встал.
— Заботьтесь о нем как следует.
— Непременно!
— И еще не надевайте шляпу. Енох страшно этого не любит, сэр.
— Извини, не учел. Что ж, Сет, пришло время прощаться. Ты мне здорово помог, и с этих пор можешь забыть о Енохе, и никому о нем не рассказывать. О’кей? Позже мы поговорим с тобой о процессе. Док Сильверсмит ведь собирается уверить всех и каждого, что ты явный психопат. Я считаю, что тебе лучше будет отказаться от того, что ты ему наболтал, да и Енох-то теперь у меня!
Превосходная идея! О, я сразу смекнул, что прокурор — парень что надо.
— Как скажете, сэр. Только вы уж будьте поласковей с Енохом, и он ответит вам тем же.
Прокурор торжественно пожал мне руку и удалился вместе с Енохом. А на меня вдруг навалилась какая-то усталость — может, от напряжения, а может, потому что как-то непривычно было без Еноха. И я уснул.
Пробудился я лишь глубокой ночью, когда дубина Чарли Поттер принялся колотить ногой по решетке, держа поднос с едой. Он побледнел и отшатнулся, услыша мое приветствие.
— Грязный убийца! Они обнаружили в болоте девять трупов. Тупоголовый ублюдок!
— Эх, Чарли. А я-то думал, что мы подружились.
— Кретин! Лично я отваливаю сейчас домой и запру тут все. Шериф, разумеется, приглядит, чтобы толпа не вломилась сюда и не устроила самосуд. Только сдается мне, напрасная это затея…
Чарли гасит свет и уходит прочь. Слышно, как он возится на крыльце, запирая дверь на висячий замок.
Один, совсем один! Как это необычно и непривычно: находиться в полном одиночестве без Еноха. Я провел рукой по волосам: странное, потерянное ощущение.
Вид из окна представлял освещенную луной пустынную улицу. Енох так любил Луну, она будоражила его, делая беспокойным и жадным. Интересно, как там ему живется у мистера Кэсиди?
Должно быть, я простоял довольно долго в одном положении, и когда обернулся к шороху у дверей участка, то понял, как занемели ноги. Замок лязгнул, и в камеру буквально влетел прокурор Кэсиди.
— Сними его с меня! Немедленно, слышишь! — вопил он, запыхавшись и впиваясь ногтями в голову.
— Что случилось, сэр?
— Да Енох этот, подарочек твой! Я-то думал, что ты ненормальный придурок, а теперь, кажется, психом стал я сам… Но прошу тебя, умоляю, убери его прочь от меня!
— Сэр! Я ведь предупреждал вас насчет Еноха.
— Он ползает по мне, я его чувствую. Слышу, как он шепчет!
— Ясно. Помните, я кое-что объяснял по этому поводу. Енох о чем-то просит, угадал? Придется вам дать ему это. Вы обещали.
— Не-ет!!! Я не стану убивать, он не сможет меня заставить…
— Еще как сможет! И заставит.
Прокурор стиснул дверные прутья.
— Сет, выручай. Отзови Еноха, забери его, упроси вернуться назад к тебе. Живее!
— Попробую, мистер Кэсиди.
Я обратился к Еноху. Он не ответил. Я снова позвал — молчание.
— М-да, не вышло, — погрустнел я. — Он не вернется ко мне. Вы ему понравились.
Прокурор зарыдал. Это так поразило меня, что вызвало жалость и сочувствие. Оказывается, он так ничего и не понял. Уж мне-то известно, на что способен Енох, когда начинает нашептывать свои желания: вначале уговаривает, потом умоляет, а затем — угрожает.
— Вам следует подчиниться, прокурор. Он сообщил, кого следует убить на этот раз?
Кэсиди плакал, не обращая на меня внимания. А потом вдруг вытащил связку ключей, отпер соседнюю камеру, вбежал внутрь и запер за собою дверь.
— Нет, — бормотал он, — я этого не сделаю…
— О чем это вы?
— Я не стану убивать доктора Сильверсмита в гостинице и отрезать для Еноха его голову. Буду сидеть в камере и никуда отсюда не выйду. Сволочь такая, гадина невидимая…
Он медленно завалился набок, и я сквозь разделяющую камеры решетку видел, как он скорчившись обхватил голову руками.
— Эй, поспешите! — окликнул я его. — Иначе Енох что-то сделает. Пожалуйста, мистер Кэсиди!
Тут прокурор жалобно вскрикнул и, скорее всего, потерял сознание, потому что не ответил и перестал рвать на себе волосы. Я позвал еще раз, но безрезультатно.
Что тут будешь делать? Я присел на нары и принялся наблюдать за лунными пятнами света, которые действуют на Еноха самым непредсказуемым образом.
И в этот момент Кэсиди дико завопил. Я знаю, что сейчас Енох берет то, чего хотел, у самого прокурора.
Чего на такое смотреть? Еноха не остановить, а мистера Кэсиди я честно предупреждал…
Я сидел отвернувшись и зажимал ладонями уши, пока все не кончилось. Когда я рискнул обернуться, то обнаружил, что Кэсиди сидит, привалившись к прутьям камеры. Стояла гробовая тишина.
Тс-с, вот оно! Мурлыканье. Тихое, еле уловимое. Так мурлычет Енох, будучи сыт. Теперь раздаются легкие царапающие звуки — это коготки Еноха радостно приплясывают после охоты за добычей.
Мурлыканье и царапанье доносятся из головы Кэсиди!
Енох явно счастлив, а, значит, счастлив и я.
Просунув руку сквозь решетку, я поднял связку ключей прокурора, открыл свою камеру и вновь стал свободен как прежде.
Чего здесь зря торчать? Кэсиди не воскресить, да и Енох тут не пожелает оставаться.
— Ко мне, Енох! — негромко позвал я.
Вот тут-то я чуть было впервые не увидел его: нечто белесое молнией метнулось из большой жуткой дыры, проеденной в затылке прокурора. И я сразу ощутил легкое, прохладное и нежное тельце, опустившееся на темечко, и понял, что Енох вернулся домой.
Пройдя по коридору, я отпер наружную дверь моей тюрьмы.
Крошечные ножки привычно затопотали по черепной коробке.
