А в библиотеке, где в свои лучшие дни Дэвид Кингсли любил сидеть, покуривая свои сигары и почитывая классику (если, конечно, новости о скачках можно так назвать), развернулись последствия страшной бойни…
Острый слух вампира уловил отвратительное жужжание пирующих мух за закрытой дверью, но Энн не была способна его услышать, посему она даже не подозревала, что за зрелище ей откроется, а Тревор… Тревор знал.
Похоже, насекомые попали сюда через разбитое окно и заполнили комнату, как туман. Они работали и ночью, и днем, с вампирами их объединяли голод и жадность.
Тогда Лоусон успел закрыть дверь перед Энн и не позволил ей войти в библиотеку неподготовленной…
Хотел бы он иметь возможность оградить ее от страха и в этот холодный вечер, но…
— Войдите, — прозвучал грубый голос за замерзшим стеклом этой новой двери до того, как Лоусон успел повернуть ручку. Разумеется, человек в кабинете видел размытые контуры своих посетителей, которые отчетливо проглядывались в свете газовых фонарей.
Персона, вызвавшая Тревора Лоусона из Нового Орлеана, сидела в полной темноте, в углу, куда не доставал свет свечей.
Лоусон хорошо знал эту манеру держаться.
В письме, которое он получил, говорилось, что дело очень личное. А иногда таким делам лучше оставаться в темноте.
Он открыл дверь и вошел первым. Энн держалась позади него. У Тревора возникло чувство, что она едва сдерживается, чтобы не выудить свой армейский ремингтон из-под фиолетового пальто — с ним она чувствовала бы себя увереннее — но она этого не сделала, и стоило ценить это: по ее реакции можно было сделать вывод, что пока что их миры не настолько отдалились друг от друга, и девушка все еще доверяла своему спутнику. Стало быть, монстр еще не взял верх над человеком.
— Вас двое, — сказал мужчина, сидевший за столом, широким, как кукурузное поле в Небраске. — Я ожидал только вас, мистер Лоусон.
— Моя коллега путешествует со мной, — был ответ. — Прошу простить, что не известил вас об этом в своем ответном письме.
— Она хороша в стрельбе?
— Хороша, — отозвалась Энн, и тон, которым она это произнесла, не позволял усомниться в этом.
Лоусон кивнул, сказав:
— Я надеюсь, что перестрелка не станет первым же условием нашего сотрудничества. Если хотите мое мнение, я предпочел бы, чтобы она была последним.
— Как и я, — ответил Р. Робертсон Кавано. — Но мне придется просить вас отправиться туда, где пули вам понадобятся. А еще понадобится меткость и холодный ум.
— О, — на лице Лоусона появилась тонкая улыбка. — В таких местах я уже бывал.
Повисло молчание. Лоусон мог бы отправить Взор исследовать закоулки сознания Р. Робертсона Кавано, чтобы всего за пару секунд выяснить все интересующие его обстоятельства, однако молчание говорило само за себя. Его тяжесть сообщила, что перед двумя охотниками был человек, весьма осторожный в ведении дел с людьми, потому что люди ему по большей части не нравились, к тому же у него были секреты, которые он предпочитал держать поближе к сердцу. Разумеется, он был игроком и имел дело с большими деньгами. Большие деньги он готов был поставить на то, что Тревор Лоусон обязательно проделает весь этот путь из Нового Орлеана, едва получив его письмо, в котором уже содержалась визитная карточка молодого на вид авантюриста с соответствующими приписками:
Все вопросы урегулированы.
Я путешествую по ночам.
Простая белая карта, на которой помимо имени Лоусона был написан адрес отеля “Святилище” в Новом Орлеане, но перепутать эту карту с какой-то другой было попросту нельзя.
Само письмо клиента, что прилагалось в довесок, было весьма кратким, написанным синими чернилами сильной рукой. Оно гласило:
“Очень личное дело. Встретьтесь со мной в Омахе, в 8 часов вечера 10-го декабря.
Жду вас в офисе Р. Робертсона Кавано. Горная Промышленность и Инвестиции., Третья улица, 1220.
Будьте осторожны!”
Дальше лишь подпись: Кавано.
Рука игрока была готова оплатить все расходы на поездку, а также уделить достаточное внимание графику сна вызываемого специалиста, чтобы он мог путешествовать с комфортом. Кавано не преминул купить специальные билеты на ночные поезда.
Дело оставалось за малым: заплатить за билеты для Энн. По крайней мере, ей не приходилось каждый раз скрываться от самого яростного врага, который преследовал ее спутника — от солнца.
— В замке ключ, — сказал Кавано. — Поверните его.
Энн послушалась.
— Сядьте, — это было сказано спокойно, но прозвучало настоящей командой. Перед столом стоял всего один стул, и хозяин кабинета об этом помнил. — Второй стул в углу. Принесите его. Я не ожидал увидеть женщину.
— Вы увидели леди, — язвительно бросила Энн. Она подняла подбородок так, словно готова была этим движением сжечь наглеца заживо, и Лоусон счел, что у нее вполне есть на это право, потому что она видела такие ужасы, которые могли бы совершенно точно свести Р. Робертсона Кавано с ума и заставить его всем своим мощным телом съежиться в самом темном углу этого кабинета.
Лоусон кивнул и направился за дополнительным стулом, но Энн с вызовом остановила его.
— Благодарю, я сама, — проговаривая это, она уже почти справилась с этой задачей.
Тревор ничего не мог с собой поделать — он восхищался ею. Она последовала за ним, вернувшись из болотистого городка, и уже участвовала в нескольких делах для его частных клиентов. Ее глаза могли выносить жгучий солнечный свет, но сами при этом были черны, как два кусочка угля — сосредоточенные и жесткие. Это были глаза человека, которому приходилось убивать вампиров.
В октябре она снова вернулась к своему поддельному имени — Энни Ремингтон — и предприняла несколько поездок, в течение которых работала на компанию Ремингтон и демонстрировала свои стрелковые навыки. Но, увы, цели в ее сердце стали расплывчатыми после того, что ей довелось пережить, и Энн, стреляя более метко, чем любой, даже самый искусный стрелок, всегда ставила для себя задачи выше, потому что в душе испытывала себя в стрельбе совсем другого уровня.
Лоусон не мог не бояться, что они снова захотят напасть на Энн. Если они это сделают, то разорвут ее на куски или обратят ее… или найдут какой-то другой извращенный способ использовать ее против Тревора так, что он будет жалеть о намерении приобщить ее к своей борьбе. Наверное, именно из-за этого страха он уговорил ее переехать в отель “Святилище” в комнату, расположенную прямо над его обителью, этажом выше. В конце концов, у нее теперь не было дома, в который она могла бы вернуться. Девушка никогда бы не захотела снова войти в тот дом, где мухи устроили настоящее пиршество.
