Неужели они решили начать с Илоны, и она на это согласилась? Чем же они смогли ее купить? Что вообще нужно пообещать вервольфу, чтобы он согласился работать на своих врагов, подставляя собственную стаю? Стандартный набор «деньги, власть, известность» здесь не проходит. Большие деньги в их городке и, тем более, в дачном поселке, просто-напросто не потратишь — не на что. К власти, даже самой небольшой, никого из них никогда не подпустят, а прославиться и подавно не дадут: оборотень должен вести тихую и незаметную жизнь и как можно меньше общаться с людьми, чтобы у тех не возникло даже мысли этой жизнью заинтересоваться.
Правда, будущего доносчика могли чем-нибудь запугать. Но и здесь все было не так-то просто: тронуть цивилизованного оборотня без повода охотники не имели права. И обычно не трогали, слишком хорошо зная, что если такое случится, стая обязательно отомстит за своего товарища. По рассказам Филиппа, раньше такое случалось довольно часто, и жертв среди охотников, какими бы опытными они ни были и как бы хорошо ни вооружались, обычно бывало гораздо больше, чем среди вервольфов. Так что, в конце концов, охотники первыми пришли к выводу, что с оборотнями надо договариваться, и только если из этого ничего не выйдет, применять силу. В общем, запугивать вервольфов охотники бы, скорее всего, не стали, опасаясь, как бы они не пожаловались на них вожаку. Да и потом, что бы ни говорил Борис сегодня Киму о любви к жизни, некоторая фальшь в его словах все же была: многие оборотни действительно считали, что терять им уже нечего. «Нет, не многие, — поправил Дымков себя. — Все мы так думаем хотя бы время от времени. А родственники у нас если и есть, то живут достаточно далеко от Выборга, так что ими никого в нашей стае тоже особо не пошантажируешь!»
И снова очередная догадка заставила его подскочить на месте — у Крижевской есть молодой человек, которого она любит! Из-за него она, пожалуй, могла бы согласиться сотрудничать с охотниками, А может, ей и это нападение в лесу специально устроили, чтобы, как говорится, «закрепить результат», запугать окончательно?
Да, Илона на роль доносчика подходила больше всех, но Борис не был уверен, что должен делиться своими подозрениями с Филиппом или еще кем-нибудь из их стаи. Все-таки «улики» против Крижевской пока были только косвенными. И даже если Дымков прав и она работает на охотников, то еще неизвестно, что им всем надо делать — гнать Илону из стаи или, наоборот, защищать ее от шантажистов? А уж насчет того, как именно Макеев решит поступить, и вовсе можно только гадать…
В то же время не сообщить Филиппу об этих предположениях означало позволить доносчику и дальше болтать языком и тем самым поставить всю стаю под удар. А рассказать только часть своих измышлений, не упоминая о возможном предательстве Илоны, тем более было нельзя: тогда Филипп начнет подозревать и проверять всех подряд, и в стае начнется полный бардак.
Так и не решив, как же ему следует поступить, Борис попытался отвлечься и позвонил Людмиле, однако полчаса болтовни о ее новой кофточке и сплетен о ее коллегах по работе не смогли улучшить настроение оборотня. Пообещав встретиться с Людмилой на следующий день, он устало повесил трубку и, подумав, снова вышел на улицу, словно надеясь, что на свежем воздухе сумеет лучше разобраться в возникшей перед ним проблеме.
Он пару раз обошел вокруг своего дома, потом свернул на соседнюю улицу и двинулся вдоль нее, продолжая прокручивать в голове ситуацию с Илоной. Ему очень не нравилось, что она выглядела главной подозреваемой, и, возможно, поэтому мысли Бориса то и дело сбивались с указывающих на Крижевскую улик на другие связанные с ней темы. Сохранятся ли у нее теперь отношения с Марком? Пусть сегодня в лесу он и не убежал от нее с криками, но это вполне может произойти позже — парень придет в себя после всего пережитого, окончательно осознает, что кроме людей в привычном ему мире есть и другие, крайне опасные существа, и, скорее всего, решит, что самому ему рядом с этими существами делать совершенно нечего. А если ему и захочется сыграть в благородство или слишком тяжело будет сразу расстаться с любимой женщиной, развязка наступит в более отдаленном будущем — через месяц или через несколько лет, но наступит, как бы ни убеждал Борис Илону в обратном. Тяжело больных мужей бросают девяносто девять процентов жен, тяжело больных жен — все мужья без исключения. В данном случае человеческая статистика распространялась и на смешанные пары, и любой вервольф о ней знал. Правда, почти каждый из них, положив глаз на обычного мужчину или женщину, свято верил, что уж этот-то человек станет тем единственным исключением из всех правил, и проживет с ними всю жизнь, наплевав на все ее трудности и опасности. Вот только подтвердилась эта уверенность у одного лишь Филиппа, жившего с Марией уже без малого двадцать лет. Себя и Людмилу Борис не считал. Они были знакомы всего полтора года, и пока их отношения оставались «гостевым гражданским браком», который в любой момент мог почти безболезненно распасться. Дымкова такая ситуация вполне устраивала, Людмилу — тоже, а о том, что будет дальше, они оба никогда не заговаривали. Хотя теперь, если догадки Бориса были верны, им, возможно, следовало бы расстаться: охотники знали, что он встречается с Людой, а значит, она тоже вполне могла бы оказаться жертвой их угроз.
Следующую неделю Борис был занят бесконечными объяснениями и оправданиями: их с Илоной и Марком допрашивали то по отдельности, то всех вместе, и случалось, что им приходилось рассказывать о происшедшем в лесу по нескольку раз в день. Филипп слушал их молча и понимающе кивал головой, но в его взгляде было столько невысказанных упреков, что Дымкову порой хотелось провалиться сквозь землю, как будто он и правда был в чем-то виноват. Ким и другие охотники бесновались, поносили Илону последними словами и грозились «выгнать из Выборга всю стаю нафиг». По пригородным поселкам, а затем и по городу снова ходили слухи о волках, и уже самые обычные охотники, ничего не знающие о существовании вервольфов, начали устраивать в лесу облавы на хищников. Из-за чего остальные члены стаи, и раньше не слишком любившие Крижевскую, теперь и вовсе не скрывали своей неприязни к девушке, а заодно и к Филиппу, который в свое время согласился принять в стаю «неизвестно откуда приехавшую вертихвостку».
Поначалу Борису показалось, что отношения с Марком у Илоны тоже разладились. Правда, на допросы они приезжали и уезжали вместе, но вид у обоих был такой, словно они давно разругались и лишь делают вид, что у них все нормально. Однако на третий или четвертый день, придя к Филиппу домой, он снова умудрился подслушать обрывок их разговора — на этот раз, говоря по совести, уже не случайно, а намеренно.
