— До субботы сойдет, а там поглядим. — Мистер Роджерс поднялся. — Кэти в субботу планирует угостить всех чем-то особенным Шатобрианами с фаршем, как она говорит, однако это, мне думается, придется пресечь. Я понимаю, фирма есть фирма, но цены на говядину… — Он возвел глаза к потолку.
— А почему бы и нет? — возразил мистер Франциск. — Пусть уж лучше преподносит свои шатобрианы кучке гостей, чем прорве лыжников. Надо же ей блеснуть своим мастерством. Она ведь отличный повар.
— Да, так многие говорят, — согласился мистер Роджерс, переходя на английский.
— Пусть самовыражается. — Мистер Франциск взялся за черную шляпу с серебряной лентой. — Просто намекни ей, что часто проделывать такое не стоит. Она поймет. — Он тоже встал. — Хочу еще раз осмотреть конюшню и поторопить плотников. Брауны всегда привозят своих жеребцов. Я сойду вниз к ужину.
— Отлично. — Мистер Роджерс предупредительно придержал для собеседника дверь. — Я передам это миссис Эммонс.
Музыкант усмехнулся.
— Ты безжалостен, старина. Если она закажет «Луну, выходящую из-за гор», я за себя не ручаюсь.
Мужчины улыбались, спускаясь по лестнице в вестибюль. Там у конторки скучала высокая, просто одетая женщина лет сорока. Заслышав шаги, она оглянулась.
— А, вот и вы.
— Добрый день, миссис Гудмен!
— Привет, Гарриет!
Восклицания прозвучали одновременно.
— Мистер Роджерс, мистер Франциск. — Женщина улыбнулась. Лицо ее — со слегка подкрашенными губами, но без иных косметических ухищрений — выразило довольство. У ног вновь прибывшей стояли три кожаных чемодана, в воздухе плавал аромат духов «Джой».
Мистер Роджерс, зайдя за стойку, тут же нашел нужную карточку и взялся за авторучку.
— На этот раз шесть недель, миссис Гудмен?
— Да, я решила устроить себе дополнительные каникулы. Шесть лет лекционных туров дались мне непросто. Я стала уставать. — Миссис Гудмен придвинула к себе бланк. — Двадцать первый коттедж? Мой любимый, — заметила она, ставя подпись. — Скотт отнесет мои чемоданы?
— Прошу прощения, но Скотт сейчас в университете, — ответил распорядитель, забирая регистрационную карту.
— В университете? Ему дали стипендию? Прекрасно. Он очень способный мальчик.
— Да, ему дали стипендию, — сказал мистер Роджерс, вручая ей ключ и косясь на своего недавнего собеседника.
— Я помогу вам, Гарриет, — заявил безмятежно тот.
Выразительные ореховые глаза заискрились.
— О, благодарю. Не знаю, правда, сколько маэстро в джинсах берет на чай.
— Оставим это, — прозвучало в ответ. — Считайте, что маэстро просто рад встрече со старым другом. — Мистер Франциск подхватил два больших чемодана Чемоданчик поменьше достался владелице.
— Завидую вашей форме, — заявила она, толкая дверь, выходящую на террасу. — Я измучилась со своим багажом, а в ваших руках он словно бы ничего и не весит. А ведь вы, кажется, не моложе меня.
— Даже постарше, — сказал беззаботно добровольный носильщик, ступая на уводящую к коттеджам дорожку. По каменным плиткам уверенно застучали подковки его каблуков.
Они были почти у цели, когда им встретилось большеглазое тонкошеее существо в нелепом глухом платье спортивного покроя. Вспомнив отчет распорядителя, мистер Франциск сообразил, что это девушка из девятнадцатого коттеджа.
— Извините, — робко сказала она. — Не могли бы вы подсказать, как пройти к озеру?
Брови Гарриет Гудмен сдвинулись к переносице, а ее спутник учтиво ответил:
— Идите мимо главного корпуса, забирая за корты. Там увидите указатель. Но на пляже сейчас нет спасателей, так что купаться, пожалуй, лучше в бассейне. А каноэ и лодки мы вынесем лишь дня через два.
— Ничего, — поспешно ответила девушка чуть подрагивающим от волнения голоском. — Я просто хочу прогуляться. — Она сцепила руки в замок и пошла прочь по краю дорожки.
— Нервный ребенок, — заметила Гарриет Гудмен. — Кто она?
— Новенькая, — ответил Франциск. — Она вроде бы оправляется от какой-то болезни. — В тоне его прозвучали нотки сомнения.
Гарриет их услышала и усмехнулась.
— Оправляется? Черта с два!
К коттеджу двадцать один вели пять деревянных ступеней, он был последним в шеренге из дюжины точно таких же домов. Гарриет Гудмен решительно распахнула дверь.
— О, слава Богу! Тут все проветрено. Вы, ребята, не едите даром свой хлеб. Не передать, как я ненавижу затхлость! — Бросив на диван сумочку и чемоданчик, женщина сунулась в спальню. — Все замечательно. А что с ванной? — Она исчезла и тут же вернулась. — Свежая краска, новая душевая. Да вы просто ангелы!
— Владелец курорта заботится о своем имуществе, — откликнулся ее спутник, заталкивая чемоданы в объемистый шкаф.
Гарриет Гудмен подбоченилась.
— Знаете, Франциск, вы иногда меня озадачиваете, — произнесла, морщась, она.
— Я? Почему? — В глазах мужчины запрыгали чертики.
— Возможно, потому, что живете в этой глуши.
— О, тут все просто. Мне нравится уединение.
— Уединение? — переспросила гостья. — Среди курортников?
— Лучшего нельзя и желать. — Музыкант помолчал и продолжил: — Мне по душе уединение, но не изоляция. У меня есть время заняться собой, и, хотя вокруг очень много людей, все они скользят мимо как тени.
— Тени?
В голосе женщины проскользнула грустинка.
— Я не договорил. Вы не тень, Гарриет. И вам о том распрекрасно известно.
— С возрастом приходит умение выуживать комплименты, — засмеялась она.
Мистер Франциск приостановился в дверях.
— Вы несправедливы к себе, — сказал он ласковым тоном. — Хотя… Кто я такой, чтобы поучать вас?
На закрывшуюся дверь долго смотрели, потом в тишине прозвучало:
— О да Франциск, и впрямь — кто вы такой?
Ему больше нравилось извлекать мелодии из клавесина, но тот был по-стариковски капризен. Разложив инструменты на свежевыкрашенной скамейке, настройщик пробежался по клавишам и уже потянулся к шеренге изящно изогнутых камертонов, когда за его спиной послышались чьи-то шаги.
— Ой! Я не… — Лицо девушки покраснело. — Вы тут работаете. А я услышала музыку и подумала…
— Это не музыка, — ответил Франциск, вновь оглашая немелодичным арпеджио музыкальный салон.
— А мне нравится. — Взгляд вошедшей молил с ней согласиться, что возбуждало невольное любопытство.
— Вы очень любезны, но после настройки клавесин будет звучать много лучше.
— А можно я посмотрю? Я не буду мешать, честное слово. — Девушка вновь нервно стиснула руки, как и тогда, на дорожке.
