Цыгане пробыли там три дня. Летний сезон только набирал силу, и прибыли табора были пока еще незначительны. Фермера звали Уошбурн. Когда Билли показал ему фотографию Тадуза Лемке, фермер кивнул головой и торопливо перекрестился (Халлек был уверен, что жест этот был совершенно неосознанный).
— В жизни не видывал такого проворного деда. Такие охапки дров таскал, что моим сыновьям вряд ли под силу. — Уошбурн слегка замялся и добавил: — Не понравился он мне. Тут даже не в носу дело. У меня у самого дедушка помер от рака кожи. Так до того, как мы его похоронили, этот рак проел у него дыру в щеке, с пепельницу размером. Бывало, посмотришь, и видишь сквозь дыру, как он жует. Ясное дело, нам такое зрелище не нравилось, но дедушку-то мы любили. А этот тип… ох, и не понравился он мне. Такой жуткий.
Билли хотел было спросить, что он подразумевает под этим «жуткий» конкретно, но все понял по глазам Уошбурна.
— Он и есть жуткий человек, — подтвердил Билли.
— Я решил их попросить уехать, — сказал Уошбурн. — Конечно, двадцать долларов неплохая цена за очистку мусора после них, но жена моя уж больно их боялась, да и я, признаться, тоже. Утром пошел сказать обо всем этому Лемке, пока еще нервы мои выдерживали, а они уже сворачивали манатки. Я вздохнул с облегчением.
— Поехали дальше на север?
— Да, прямо в том направлении. Я как раз стоял на вершине холма и видел, как они свернули на шоссе номер один. Проследил, покуда они совсем не скрылись из виду и рад был, что они смотались.
— Да уж, представляю.
Уошбурн бросил на него критический и несколько обеспокоенный взгляд.
— Не зайдете ко мне выпить стакан холодного молока, мистер. Вид у вас больно изможденный.
— Спасибо, но я хочу до заката обогнуть весь район Оулс Хед, если успею.
— Его разыскиваете?
— Да.
— Ну что ж, если найдете его, надеюсь, он вас не сожрет, мистер. Мне он показался таким голодным.
Билли беседовал с Уошбурном двадцать первого июня, в первый день официального открытия летнего сезона. Дороги были перегружены туристами, и ему пришлось ехать до самого Шипскота, прежде чем удалось найти свободный номер в мотеле. А цыгане покинули Бутбэй Харбор восьмого июня, утром.
Разница составляла тринадцать дней.
Наступила пара невезучих дней, когда показалось, что цыгане вообще покинули этот мир. Их не видели ни в Оулс Ходе, ни в Роклэнде, хотя оба городка были излюбленным местом летнего нашествия туристов. Служащие заправочных станций и официантки смотрели на снимки и качали головами.
Мрачно подавляя желание выбросить через борт бесценные калории, Билли, который плохо переносил качку, проплыл на пароме от Оулс Хода до Вайнэлхевен. Там цыган тоже не видели.
Вечером двадцать третьего позвонил Кирку Пеншли, надеясь получить свежую информацию. Когда Кирк поднял трубку, послышался странный двойной щелчок в телефоне в тот момент, когда Кирк спросил: «Как дела, Билли-бой? Ты где находишься?»
Билли торопливо бросил трубку. Ему удалось ухватить последний вакантный номер в мотеле «Харборвью», Роклэнд. Другого ночлега могло теперь не подвернуться аж до самого Бангора, но он решил немедленно отправляться в путь, даже если придется ночевать в машине где-нибудь на проселке. Этот двойной щелчок. Ему всегда было наплевать на такие двойные щелчки в трубке. Такой звук слышишь иногда, когда твой телефонный разговор прослушивается. Или же когда используется система определения номера, откуда звонят.
«Хейди подписала бумаги на тебя, Билли.
В жизни подобной глупости не мог себе представить.
Она подписала их, а Хаустон заверил своей подписью.
Да оставьте вы меня хотя бы на время в покое, черт бы вас подрал.
Немедленно мотай отсюда, Билли».
Он покинул мотель. Хейди, Хаустон, не считая определителя телефонного номера, промахнулись. То, что он немедленно уехал, оказалось самым верным ходом. В два часа ночи, когда Билли регистрировался уже в бангорском отеле «Рамада Инн» и показал служащему гостиницы снимки (теперь это стало привычкой), тот немедленно кивнул головой.
— Да, я дочку свою к ним сводил, и они ей там судьбу предсказывали, — сказал служащий. Он взял снимок Джины Лемке и слегка закатил глаза. — Как она здорово попадает в цель из своей рогатки, я вам скажу. И знаете, могла бы и по другому назначению ее использовать, если понимаете, что я имею в виду. — Он помахал ладонью, словно стряхивая с нее воду. — Моя дочурка как только заметила, какими глазами я на нее уставился, тут же потащила меня поскорей прочь. — Клерк засмеялся.
Только что Билли чувствовал себя таким усталым, что едва хватало сил добраться до постели. Теперь он полностью взбодрился, взыграл адреналин.
— Где? Где они были? Или, может, они еще…
— Не-а. Больше их тут нет. Были здесь, у Парсонса, но уехали. Я там был как раз.
— Это что — ферма чья-то?
— Да нет. Там просто раньше был такой торговый сарай Парсонса. Сгорел дотла в прошлом году. — Клерк вдруг бросил беспокойный взгляд на несоразмерную одежду Билли, на выпирающие скулы и черепообразное лицо, на котором глаза лихорадочно блестели, словно зажженные свечи. — Хм… Желаете снять номер?
Билли разыскал торговый склад Парсонса на следующее утро. Он представлял собой выгоревшую раковину, торчащую посреди примерно десятка акров площади, которую можно было бы назвать пустой автомобильной стоянкой. Медленно прошелся, наступая на хрустящие обломки и головни. Повсюду были разбросаны пустые жестянки из-под соды и пива. Валялся кусок сыра, облепленный насекомыми. Блеснул шарик из шарикоподшипника (Хой! Джина! — призрачный возглас прозвучал в памяти). Лопнувшие воздушные шарики, среди них пара презервативов.
Да, они побывали здесь.
— Чую тебя, старик, — прошептал Билли в пустоту обгоревшего сарая. Глазницы окон в сумраке смотрели на него неодобрительно: пугало огородное пожаловало. Место привидений, которое страха у Билли не вызывало. Только злость, которая стала его незримой одеждой. Злость на Хейди, злость на Тадуза Лемке и на таких так называемых друзей, вроде Кирка Пеншли, которые вроде бы были на его стороне, а на деле предали его. Или предадут.
Какая разница? Он и так — сам по себе, и несмотря на свои сто тридцать фунтов веса, имел еще достаточно сил, чтобы добраться до старого цыгана.
А что будет дальше?
Тогда они сами увидят, что будет.
— Чую тебя старик, — снова сказал Билли и прошелся вдоль постройки снаружи. На металлической дощечке увидел адрес и телефон агентства по продаже недвижимости, остановился и переписал все в записную книжку.
Агента по продаже недвижимости звали Фрэнком Куигли, но он настоял на том, чтобы Билли называл его «Бифф». На стенах висели в рамках фотографии Биффа Куигли — старшеклассника. На большинстве из них он носил на голове футбольный шлем. На письменном столе — увековеченное в бронзе собачье дерьмо с подписью на подставке: ВОДИТЕЛЬСКИЕ ПРАВА ФРАНЦУЗА.
