Ширли Джексон - Призрак дома на холме

— Не советую оскорблять планшет, — начал Артур, но миссис Монтегю его перебила.

— Так вы Нелл? — спросила она, уставившись на Элинор. Затем повернулась к Теодоре. — Мы думали, Нелл — вы.

— И что? — огрызнулась Теодора.

— На сообщения это, разумеется, никак не влияет, — сказала миссис Монтегю, раздраженно постукивая сложенным листком, — хотя, полагаю, нас могли бы представить друг другу как следует. Я совершенно убеждена, что планшет знал, кто из вас кто, однако мне неприятно, что меня ввели в заблуждение.

— Не завидуй, — сказал Теодоре Люк. — Хочешь, закопаем тебя живьем.

— Если эта штуковина вздумает оставить мне послание, пусть сообщает о кладах, — объявила Теодора. — А не о всякой ерунде вроде цветов для тетушки.

Они старательно избегают на меня смотреть, подумала Элинор. Меня снова выделили, и они по доброте душевной делают вид, будто это пустяки.

— Как по-вашему, почему сообщение адресовано мне? — беспомощно спросила она.

Миссис Монтегю уронила листки на журнальный столик.

— Даже и не знаю, дитя мое. Впрочем, вы ведь уже не совсем дитя. Быть может, вы душевно более восприимчивы, чем догадываетесь. Хотя… — она безразлично отвернулась, — как такое возможно? Прожить в этом доме неделю и не получить даже самого короткого послания с той стороны… Дрова прогорели, их надо поворошить.

— Нелл не нужны послания с того света, — ласково проговорила Теодора, беря холодную руку Элинор в свою. — Нелл надо в теплую постельку и баиньки.

Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, очень четко подумала про себя Элинор. Мне нужно тихое место, чтобы полежать и подумать, тихое место среди цветов, где я могу спокойно помечтать о своем.

— Я, — важно произнес Артур, — расположусь в комнате рядом с детской, где услышу любой звук. Я буду держать наготове взведенный револьвер — не пугайтесь, дамы, я отлично стреляю — и фонарик, а также очень громкий свисток, которым смогу вас созвать, если увижу что-нибудь достойное вашего внимания или мне потребуется… э-э… ваше общество. Так что спите спокойно.

— Артур, — объяснила миссис Монтегю, — будет совершать регулярные обходы: каждый час обходить второй этаж. Я не считаю, что ему надо спускаться — ведь я буду наверху. Мы это все уже не раз проделывали. Идемте.

Они молча поднялись вслед за ней по лестнице, наблюдая, как миссис Монтегю нежно поглаживает перила и деревянную резьбу на стене.

— Какое счастье знать, что обитатели этого дома только и ждут случая поведать свои истории, дабы освободиться от бремени скорбей. Итак. Первым делом Артур осмотрит спальни. Артур?

— Приношу извинения, дамы, приношу извинения. — Артур распахнул дверь синей комнаты, в которой жили теперь Теодора и Элинор. — Хорошенькое гнездышко, — похвалил он, — как раз для очаровательных дам. Если желаете, я избавлю вас от хлопот и сам загляну под кровати и в шкаф.

Под их серьезными взглядами он встал на четвереньки и заглянул под кровати, затем встал и отряхнул руки.

— Все безопасно, — был его вердикт.

— А моя комната где? — спросила миссис Монтегю. — Куда молодой человек отнес мои вещи?

— Точно в торце коридора, — сказал доктор. — Мы зовем ее детской.

Миссис Монтегю в сопровождении Артура решительно прошла по коридору. На холодном пятне она поежилась.

— Мне понадобятся еще одеяла. Пусть молодой человек принесет мне одеяла из другой спальни. — Она открыла дверь и кивнула. — Белье на кровати вроде свежее, это да, но вот проветривали ли комнату?

— Я предупредил миссис Дадли, — ответил доктор.

— Чувствуется затхлость. Артур, вам придется, несмотря на холод, открыть окно.

Звери со стен детской мрачно смотрели на миссис Монтегю.

— Может быть, все-таки… — Доктор замялся, опасливо глядя на ухмыляющиеся рожи у двери. — По-моему, лучше все-таки кому-нибудь с тобой остаться.

— Дорогой мой. — Присутствие усопших настроило миссис Монтегю на благодушный лад, и теперь она говорила с ласковой улыбкой. — Сколько часов — сколько, сколько часов — провела я в чистейшей любви и понимании, одна в комнате и в то же время не одна? Дорогой мой, как мне тебя убедить, что нет никакой опасности там, где есть только любовь и сочувствие? Я здесь, чтобы помочь этим несчастным — протянуть им руку сердечного отклика, показать, что их по-прежнему помнят и готовы выслушать, готовы рыдать вместе с ними; их одиночеству пришел конец, и я…

— Да, — сказал доктор. — Но дверь все-таки не закрывай.

— Не запру, если ты настаиваешь. — Миссис Монтегю демонстрировала чудеса великодушия.

— Я буду в другом конце коридора, — сказал доктор. — Совершать обходы не предлагаю, раз этим займется Артур, но если тебе что-нибудь понадобится, я услышу.

Миссис Монтегю рассмеялась и помахала ему рукой.

— Несчастные души нуждаются в твоей защите куда больше, чем я, — сказала она. — Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Однако они очень ранимы, при своих каменных сердцах и незрячих очах.

Появился Артур в сопровождении Люка, который с трудом сдерживал смех. Артур только что обошел все спальни на этаже.

— Все чисто, — кивнул он доктору. — Можете смело отправляться спать.

— Спасибо, — ответил доктор и снова обратился к жене: — Доброй ночи. Будь осторожна.

— Доброй ночи. — Миссис Монтегю с улыбкой обвела всех взглядом. — Пожалуйста, не бойтесь, — сказала она. — Что бы ни случилось, помните: я здесь.

После того как сперва Теодора, затем Люк пожелали им доброй ночи, а Артур еще раз призвал всегда спать спокойно и не пугаться, если услышат выстрелы, а также предупредил, что начнет первый обход в полночь, Элинор и Теодора пошли в свою комнату. Люк направился в дальний конец коридора, доктор постоял минуту, нехотя отвернулся от закрытой двери, за которой скрылась его жена, и побрел к себе.

— Погоди, — сказала Теодора, едва они с Элинор вошли в комнату. — Люк обещал мне, что они будут ждать нас в другом конце коридора. Не раздевайся и не шуми. Чует мое сердце, старушка своей чистейшей любовью поставит весь дом на дыбы. Если есть на свете дом, которому эта чистейшая любовь будет поперек горла, так это Хилл-хаус. Ну все. Артур закрыл дверь. Пошли. Тихо.

Бесшумно ступая по ковру в одних чулках, они торопливо добрались до комнаты доктора.

— Быстрее, — сказал тот, приоткрывая дверь ровно настолько, чтобы их впустить. — Тсс.

— Это опасно. — Люк притворил дверь, оставив маленькую щелочку. — Он кого-нибудь пристрелит.

— Мне очень неспокойно, — озабоченно проговорил доктор. — Мы с Люком будем бодрствовать и сторожить, а вы оставайтесь здесь, под нашим присмотром. Что-то сегодня произойдет, я чувствую.