«Куда можно уйти в такую грозу?»
– Олег?..
Снаружи грохотал гром. Интенсивная смена цветов и кадров в рекламном блоке вызывала резь в глазах. По комнате носились тени, порожденные телевизионным безумием.
Наталья подошла к креслу, стоящему спинкой к двери, и увидела руку, которая свешивалась с левой стороны. Под рукой, на полу, стояла бутылка из-под пива.
Наталья прокралась к самому креслу, не зная, как привлечь его внимание. Олег спал, склонил голову к правому плечу.
– Олег!
Он вздрогнул, дернулся всем телом, вскочил.
– Кто это?
В сумерках на Наталью уставились блестящие ввалившиеся глаза. Рот Олега перекосился.
Он был напуган.
– Я… Это я.
Олег вздохнул, провел рукой по своему горлу, взгляд его потух.
– А… Как ты вошла?
– Открыто.
– То есть, зачем тебе здесь быть?
– Гроза на улице, – зачем-то сказала Наталья. Пока она бежала к дому, яростный ливень успел вымочить ее. Она убрала за ухо мокрую прядь волос.
– Да, что-то льет.
– Извини, что я тебя разбудила.
Он махнул рукой: дескать, не говори чушь. Теперь в своей обычной манере прятал глаза, присматриваясь к тому, что рождено в недрах собственного сознания.
– У меня болела голова, я выпил пива, но это не очень помогает. – Олег поднял с кресла пульт и выключил телевизор. Комната канула в темноту. За окном шумел дождь, ветер рвал листву, ветки трещали. Наталья ощутила, как сердце бьется у нее в горле. Она различала силуэт Олега, стоящего напротив нее. Их разделяло кресло.
Мы словно ненормальные любовники, толком не знающие, как себя вести… и боящиеся признать то, что совершили… У меня в романе это есть, подумала Наталья. «Тариф на нежность и страсть». Жизнь повторяет фантазию.
– Ты пойдешь сегодня на обход особняка?
– Пойду. Я ведь должен.
– В такую погоду?
– Скоро дождь кончится, – сказала Олег. Он точно знал.
– Я хочу пойти с тобой.
Олег помолчал, затем в темноте послышался его негромкий смех, показавшийся Наталье зловещим. С тех пор, как я его увидела, он изменился. За каких-то два дня. Она вспомнила, что говорил Олег: своим строительством они переворачивают жизнь этих мест вверх ногами, разрушают сложившийся порядок… Наверное, он имел в виду нечто другое, учитывая историю с особняком. Они рушат установленные границы, разделяющие владения дома и владения людей, живущих поблизости.
Олег, вероятно, видел в ней врага не только своих привычек, но всего уклада, к которому привычны местные жители. Враг.
– Зачем тебе туда? – спросил он.
– Я хочу посмотреть…
– Ты можешь посмотреть днем. Ночью будет не до шуток. Вода просачивается через крышу и постоянно подмачивает балки и полы. Если ступишь куда-нибудь не туда, сломаешь ногу. Или провалишься в дыру. И что произойдет?
– Я не собираюсь подниматься на второй этаж, – пообещала Наталья.
Этот разговор в темноте был ей неприятен. Совсем рядом сверкнула молния, и ее голубоватый свет на миг ворвался в комнату. Вытянутое, бледное, точно у вампира, лицо Олега появилось из густых сумерек и пропало. Олег смотрел на нее.
– Все равно – идти туда нельзя.
– Возьми меня с собой. Вдвоем будет веселее, – сказала Наталья.
Олег вздохнул, его плечи опустились, точно под воздействием большого веса. Он думал о костях, лежащих на чердаке. Скоро в его коллекции будут и другие. Так, глядишь, наберется целый скелет.
Она хочет в дом. Зачем ей это запрещать? В конце концов, правда в том, что вдвоем не так жутко приближаться к этим покореженным временем стенам.
Олег включил в комнате свет. Гром расколол небо над крышей дома. Однако, кажется, ливень начал стихать.
– Я пойду в двенадцать часов, – сказал Олег.
– И я…
– Иди, но вряд ли ты получишь то, что надо.
Откуда ему знать, что мне надо, подумала Наталья. Но, с другой стороны, я-то сама знаю? Решив попроситься сходить к особняку вместе с Олегом, она думала о подземелье, том самом. О его черноте и запахе, который идет оттуда. О его предназначении.
Я хочу спуститься туда? Да я просто рехнулась! Я не сделала этого даже днем, когда вокруг было полно солнца…
Наталья представила себе спуск в подвал, кирпичный свод наклонного туннеля, ступеньки. Скелеты крыс под ногами. Когда на них наступаешь, раздается легкий хруст. Черепа маленьких тварей рассыпаются в прах.
Может быть, это и есть самое подходящее время посмотреть в глаза страху. Побороть его. Поиграть на его территории по его правилам…
И никогда не выйти оттуда?
Нет! Что бы ни происходило в особняке, так далеко в своих фантазиях заходить не стоит. Наталья поглядела на Олега, раскуривающего сигарету. Она попросила одну. Он протянул пачку.
– У меня есть две энцефалитки и резиновые сапоги. И два фонарика. Без них не пойдем, – сказал он.
Виктор услышал сквозь сон какой-то звук и поднял голову. В комнате были наглухо задернуты шторы. Закрыта на замок дверь.
Сумерки успокаивали – именно это Барышеву и было нужно. Забытье.
Гроза была недолгой и ушла на юго-восток. Но даже если бы гром продолжать греметь над самой головой Виктора, ему было бы наплевать. Усталость все еще сковывала его тело (когда он лег, то все на него навалилось разом – обиды, физическое истощение, нервное напряжение…), поэтому проснуться было непросто. Разбудил Виктора странный звук. Неизвестно, правда, было это во сне или наяву.
Что это? Может, вернулась Лида и стала шуметь? Виктор опустил голову на подушку (он лежал на диване в своем рабочем кабинете, укрывшись пледом) и подумал, что день сегодня выдался тяжелый. Даже странно. Раньше ему доводилось не спать сутками – на это просто не было времени, – а теперь обычный день, в течение которого он не особенно и напрягался, выжал из него все силы.
Но ведь мне даже не тридцать лет. Тогда я мог, а сейчас… Мне сорок четыре, так что нечего глупые вопросы задавать. Возраст.
Ладно, если придет Лида, она как-нибудь о себе позаботится. Взрослая девочка.
А вечером, так и быть, они обсудят последние новости.
Как хочется спать… Ну и что он слышал? Виктор стал вспоминать. Что-то снилось. Противное. Холодное и темное. Он куда-то пробирался в сумраке, не зная, что ему нужно среди сырости и вони, а потом раздался этот проклятый звук. Во сне. Звук, похожий на постукивание костяшек.
Костяшки? Кости? Что только не приснится от усталости! Особенно в этой атмосфере… где одна сплошная подозрительность. Жена. Сторож. Хозяйка в доме, где живет Наталья… как бишь ее там? Шведова. Все они наверняка думают, что он просто рехнулся, когда вбил себе в голову эту идею. Еще можно понять недоверие и ненависть чужих, но его собственная жена!.. Это удручало Виктор больше всего.
