Папа оказался на месте. Немножко поболтали — с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, — после чего Джек перешел к сути дела:
— Не передумал насчет поездки?
— Нет. Заказал билеты и прочее.
— Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.
На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.
Какой же я трус. Вшивый лживый трус.
— Куда едешь? — спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?
— На Аляску.
— Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...
Ох, нет!
— Не получится, папа. Все продано.
Снова долгое молчание.
Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.
— Знаешь, Джек, — сказал потом отец, — понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие-то подробности...
Он заледенел.
— Ты о чем это?
— Слушай, если ты... г-гей, — с трудом выдавил он, — ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.
Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?
— Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.
— Да? — В отцовском голосе явственно слышалось облегчение. — Почему же тогда...
— Я действительно уезжаю.
— Ладно. Верю. В гости обещал приехать, помнишь? Когда? Давай точно условимся.
— Не могу сейчас точно сказать...
Больше нельзя его отфутболивать.
— До конца года приеду. Идет?
— Идет! Договорились!
Отец еще немножко поговорил, отпустил его с миром. Джек постоял на месте, набираясь сил. Лучше встретиться с бандой разъяренных наперсточников, чем разговаривать с папой по телефону.
Грохнул кулаком в стенку. Что я наделал? Пообещал приехать и время назначил: до конца года. Рехнулся?
При всей своей ненависти к поездкам поддался извечному чувству вины.
И попался в ловушку — дал обещание.
Лучше вернуться в номер и передохнуть.
Сальваторе Рома сидел у себя в номере, уставившись в телевизор, но практически не обращая внимания на экран, где шло какое-то ток-шоу с участниками в побрякушках, с причудливыми прическами, которые жаловались на пренебрежительное отношение со стороны приличного общества. Он далеко унесся мыслями, воображая близкое будущее, изменившийся с его помощью мир. Улыбнулся в экран: у вас проблемы? Обождите немножечко...
Настойчивое царапанье в дверь вернуло его к реальности. Открыл, впустил Маврицио.
— Нашел, — объявил капуцин, прыгая на кровать.
— Долго искал.
— В номера можно попасть только с горничными во время уборки. До сих пор бегал бы попусту, если в не уделил особое внимание конкретному номеру.
У Ромы самопроизвольно сжались кулаки.
— Незнакомца.
— Конечно! Загадочного Джека Шелби. Посылка стоит у него в ванной под раковиной.
Рома крепко зажмурился.
— Вскрыта?
— Да, хотя нет никаких признаков, что он пробовал собрать конструкцию.
— Все равно набор не полный. Даже когда остальное прибудет...
— Будем надеяться, ничего не сломает, не выкинет. Думаю, надо как можно скорее забрать.
— Не согласен, — возразил Рома. — Не надо, пока тут Близнецы. Вдобавок у нас слишком много безответных вопросов. Почему посылка пришла не в подвал, как планировалось, а к нему? Его рук дело или решение той стороны? Кто он такой?
— Если бы я целый день не потратил на поиски, мог бы ответить.
— Зачем он здесь? Связан ли с Близнецами? Если да, мы, возможно, сыграем им на руку, выступив против него и тем самым себя обнаружив.
— Не нравится мне это, — буркнул Маврицио, заскакал к двери, оглядываясь. — Выпусти меня отсюда.
Рома повернул ручку, до которой капуцин не мог дотянуться.
— Куда ты?
— Мне надо подумать.
Он вышел, посмотрел в конец коридора и ошеломленно замер.
Судя по постели, в номере побывала горничная. Джек заглянул в ванную, с облегчением не увидев другого ящика. Первый стоял на том же самом месте.
Поднял крышку, снова осмотрел миниатюрные фермы и стержни. Может быть, попытаться собрать эту чертову штуку? Взглянул на часы: нету времени. Через сорок — пятьдесят минут Ивлин попросит открыть номер Олив. Плохо, что та не явилась на заседание. Гуляет по городу? В скопище Зла? Едва ли.
Назвала вчера номер — 812.
Почему не заглянуть, не выяснить, вдруг скончалась во сне? Если жива и зачем-то прячется, можно объяснить визит беспокойством. Если в номере пусто, возможно, найдутся дискетки, которые ей, по ее утверждению, отдала Мелани.
Чем больше он раздумывал, тем больше ему нравилась эта мысль.
Вытащил кое-какие полезные веши из спортивной сумки и направился на восьмой этаж. В коридоре было пусто, горничная работала в номере по другую сторону от лифтов. Сейчас или никогда.
На круглой дверной ручке номера 812 висела табличка с просьбой не беспокоить. Горничная не войдет, а его это не остановит. Впрочем, на всякий случай он стукнул, тихонечко окликнул Олив. Нет ответа.
Ладно. Вытащил собственноручно изготовленную отмычку — длинную тоненькую пластинку из высокопрочной стали двенадцати дюймов на два, с зубчатой выемкой приблизительно в дюйме от края. Конечно, имеется набор ключей, но отмычкой гораздо быстрее. Наклонился к двери, сунул отмычку между косяком и створкой. Выемка зацепилась за язычок, поворот, рывок, толчок, дверь открылась внутрь...
...на один дюйм. Закрыта на цепочку.
Он замер. Цепочка закрывается исключительно изнутри. Стало быть, Олив в номере.
— Олив! — позвал он в щелку.
Никто не ответил, но внутри что-то точно мелькнуло.
Сердце зачастило. Дело явно неладное. В номере кто-то шныряет — может быть, Олив, а может быть, нет.
Джек закрыл дверь, осмотрел коридор. Никого. Опять вставил отмычку между косяком и створкой, на сей раз на уровне глазка, слыша, как она звякнула о цепочку. Толкнул, выбил ее из гнезда, снова отпер замок.
Сразу почувствовал сквозняк из открытого окна. Минуту назад не чувствовал.
Первым делом вытащил полу фланелевой рубашки, вытер дверную ручку, вошел, закрыл дверь за собой.
Заглянул в ванную, где горел свет. Занавеска душевой кабины отдернута, никто не прячется. Вошел в комнату — в глаза бросились широко раздутые ветром оконные шторы. В принципе створчатое окно открывается назад на несколько дюймов. Видно, кто-то снял стопор — настежь открыто, вполне можно вылезти.
