Том кивнул.
Триша медленно обошла вокруг столба, не отрывая руки от рым-болта. Внимательно пригляделась к поляне и поняла, что это совсем и не поляна.
Слишком много травы – высокой, зеленой травы, какая растет на полях и пастбищах. Это же пастбище, вернее, когда-то давно тут было пастбище. Если убрать выросшие здесь березы и кусты, станет ясно, что это пастбище. А пастбища – плод человеческих трудов. И только люди могут врывать в землю столбы с ввернутыми в них рым-болтами.
Триша опустилась на одно колено, осторожно, чтобы не занозить руки, провела ладонями по столбу. Нащупала две дыры. Порылась в земле у основания столба, нашла что-то твердое. Вытащила: старая ржавая петля. Подняла повыше, к солнцу. Тоненький лучик проник в отверстие под шуруп и крошечным зайчиком запрыгал по щеке девочки.
– Том, – выдохнула Триша. Повернулась к клену, привалившись к которому он стоял, сложив руки на груди, полагая, что он давно ушел. Нет, стоял на прежнем месте, только уже не улыбался, хотя Трише показалось, что глаза его смотрели с хитринкой. – Том, посмотри! – И она протянула к нему петлю.
– Тут были ворота, – ответил Том.
– Ворота! – радостно повторила Триша. – Ворота! – Другими словами, что-то сделанное людьми. Людьми из чудесного мира уличных фонарей, электрических бытовых приборов и средств для уничтожения насекомых.
– Ты понимаешь, это твой последний шанс.
– Что? – Ей стало не по себе.
– Заключительные иннинги, Триша. Когда нет права на ошибку.
– Том…
Около клена никого. Том ушел. Впрочем, она и не видела, как он уходил, потому что Тома здесь и не было. Он существовал только в ее воображении.
В чем секрет удержания победного счета? Она задавала ему такой вопрос, только не помнила, когда именно.
Главное – показать сопернику, что лучший на поле – ты. Вроде бы так ответил ей Том Гордон, а может, она прочитала эту фразу в газетной статье или услышала на послематчевом интервью, которое смотрела вместе с отцом. Он обнимал ее за плечи, она сидела привалившись к нему. И лучше всего – первым же броском.
Твой последний шанс. Заключительные иннинги. Когда нет права на ошибку.
Как я могу знать, что не допускаю ошибки, если я понятия не имею, что мне делать?
Ответа на свой вопрос Триша не получила, поэтому вновь обошла вокруг столба, держась рукой за рым-болт, медленно, грациозно, словно исполняя какой-то древний ритуал. Деревья, окружающие пастбище, закружились, словно она мчалась на карусели в Ревер-Бич или Олд-Очард. Они ничем не отличались от других деревьев, мимо и под которыми она шла уже много дней. Так куда же ей теперь идти? Где оно, правильное направление? Это столб от ворот, а не указательный столб.
– Столб от ворот, не указательный столб, – прошептала Триша. – Откуда мне знать, куда надо идти, если это столб от ворот, а не указательный столб? Каким образом городская девочка…
Тут ее осенило, и она опять упала на колени. Ударилась голенью об камень, поцарапала до крови, но даже не поморщилась. Может, это все-таки указательный столб. Может, все-таки указательный.
Потому что это столб от ворот.
Триша вновь нашла дырки, те самые, из которых вывалились винты. Винты, которыми крепилась к столбу петля. Переместилась вокруг столба так, чтобы оказаться спиной к дыркам, и на коленях, очень медленно, двинулась вперед, по прямой линии. Выставляла сначала одно колено… потом второе… потом снова первое…
– Ой! – вскрикнула Триша и вскинула руку вверх. На этот раз травма была серьезнее, чем ушибленная голень. Девочка посмотрела на ладонь и увидела капельки крови, проступающие сквозь корку грязи. Триша наклонилась вперед, начала выдирать траву. Она знала, обо что поранила руку, но хотела в этом убедиться.
Это был зазубренный огрызок второго столба, который переломился в футе от земли. Ей еще повезло, что она лишь наколола руку. Из столба торчала пара острых, как игла, щепок длиной в дюйм-полтора. Тут же, в траве, лежала верхняя половина столба.
Последний шанс. Заключительные иннинги.
– Да, и, похоже, кто-то ждет очень многого от ребенка. – Триша покачала головой. Сняла с плеч рюкзак, открыла, достала остатки пончо, оторвала полоску синего пластика. Завязала вокруг обломившегося столба, нервно закашлялась. Пот катился по лицу. Мокрецы жадно пили его, некоторые утонули. Девочка не обращала на них ни малейшего внимания.
Она поднялась, забросила рюкзак за плечи, встала между оставшимся столбом и синей меткой на столбе сломанном.
– Здесь висели ворота. Именно здесь. – Она смотрела прямо перед собой, на северо-запад. Потом развернулась, встала лицом к юго-востоку. – Я ничего не знаю о том, кто повесил здесь ворота, но я знаю, что он не стал бы их врывать, если б к ним не вела дорога или тропа. Я хочу… – Голос ее задрожал, на глаза навернулись слезы. Триша замолчала, напомнила себе, что сейчас не до слез, продолжила уже без дрожи в голосе: – Я хочу найти тропу. Любую тропу. Где же она проходит? Помоги мне, Том.
Номер 36 не ответил. Сойка отчитала Тришу, что-то шевельнулось в лесу (не зверь, какое-то животное, может, олень – за последние три или четыре дня она часто встречала оленей), но ответа она не получила. Перед ней, вокруг нее расстилалось пастбище, такое старое, что могло бы сойти за лесную поляну, если не приглядываться к нему повнимательнее. За пастбищем вновь начинался лес. И никакой тропы.
Это твой последний шанс, ты знаешь.
Триша повернулась, зашагала на северо-запад, через пастбище к лесу. Потом оглянулась, чтобы убедиться, что идет по прямой. Убедившись, вновь посмотрела вперед. Увидела лежащий на земле ствол, направилась к нему, протискиваясь между стоящими чуть ли не вплотную деревьями, подныривая под низкие ветви, в надежде… но это был именно ствол. Ствол, а не упавший столб. Она огляделась и ничего не увидела. С гулко бьющимся сердцем, хватая ртом воздух, Триша вернулась на пастбище, к тому месту, где когда-то стояли ворота. Встала лицом на юго-восток и двинулась к лесу.
«Игра продолжается, – вспомнились ей слова Джерри Трупано. – Дело дошло до заключительных иннингов, и „Ред сокс“ нужны раннеры на базах».
Лес. Ничего, кроме леса. Нет даже тропинки, по крайней мере Триша ее не видела, не говоря уже о проселочной дороге. Она прошла еще несколько шагов, сдерживая слезы, понимая, что скоро они польются, несмотря на все ее усилия. Ну почему дует ветер? Что она может увидеть, если перед глазами всё мельтешит. И листья, и солнечные блики.
– А это что такое? – спросил Том у нее за спиной.
– Где? – переспросила Триша, даже не обернувшись. Внезапные появления и исчезновения Тома Гордона давно уже ее не удивляли. – Я ничего не вижу.
