– Да какая разница теперь… лучше сломать свою привычку, чем прятать глаза от прислуги… Хоть мне на это решительно наплевать.
Он поймал у входа в торговый центр такси, и тут же его за этим делом застиг телефонный звонок.
– Макаров, ты где?
– В части, – глухо обронил он и посмотрел на Галю. Чудная женщина, она, слыша все, не повела и бровью. Села на заднее сиденье и подвинулась, освобождая ему место. Он видел резинку ее чулка в глубоком разрезе юбки.
– Я думала, у тебя сегодня выходной.
– Да, выходной, но пришлось заехать.
– Куда? – громко спросил таксист, посмотрев в зеркало, и Макаров поморщился.
– Кто это там рядом с тобой? – удивленно спросила жена.
– Плотников спрашивает, куда нести новую робу. А ты где?
«Тимирязева, шестнадцать», – тихо назвала адрес Галя.
– Еще на работе. Ты машину сделал?
Вот черт!… Он должен был отогнать ее «Ауди» на станцию, и забыл. Вернее… нет, не забыл… Он просто был занят мыслями, не имеющими отношения ни к жене, ни к ее машине…
Он успеет сделать это к ее возвращению, все равно ей сегодня придется работать дома. Там дел-то – тор- мозухи долить да шланги проверить.
– Да.
– Ладно, пока, капитан. Целую тебя.
– Я тоже, – ответил он и отключился.
Галя взяла его за руку.
– Не обращай внимания на квартиру. Ты знаешь, она не моя.
Он улыбнулся. Он знал, что она снимает квартиру. Галя приехала из Москвы уже директором одного из магазинов сети «Лента». У нее «Мерседес» и дорогая одежда. «Пуазон» ей не нужен. Скорее всего, она подарит эти духи кому-то из подруг. Просто ей хочется быть с ним не только в постели, а еще где-то. В общем, неважно… Главное, что он понимал это, и она знала, что он понимает.
Едва они перешагнули через порог, она обернулась и обхватила его шею руками.
* * *
Проволока тянулась сквозь деревья. Макаров шел, вытирал рубашкой лицо и несколько раз в минуту сверял свой курс с проволокой.
– К чему-то же ты должна крепиться, – прошептал он, чувствуя, что страх не оставляет его.
Запах пота исчез. Как ни принюхивался он к себе, его не было. Быть может, это запахи деревьев? Не отрывая взгляда от проволоки, он прижался к первому попавшемуся на пути дереву щекой. Пахло деревом, как пахло бы, прижмись он к березе или липе. Обе они пахли для него одинаково.
Через два часа проволока привела его к берегу. Дальше деревьев не было. Макаров пригляделся. И увидел то, что ожидал. Стальная нить двинулась по кронам, очерчивая берег последними деревьями.
Еще через два часа он, постоянно ощущая правым боком океан, стал узнавать местность.
Выйдя на поляну с высокой, доходящей ему до плеч, травой, он поднял один из цветков и посмотрел на свое плечо. Тогда ему не хотелось стирать с плеча пыльцу. Знал – пот смоет.
– Не может быть…
Подняв подбородок, он стал разглядывать место, где стоял. Двинувшись вперед, вошел в лес и, цепенея от непонимания, наклонился. Сплющенный подошвой оранжевый фильтр «Мальборо» торчал из земли пробившимся на свет масленком.
Он поднял голову.
Та же проволока, на том же самом месте.
Он обошел остров и вернулся на то же самое место.
И снова – этот запах пота…
Макаров, плохо осознавая, что делает, стал бродить меж двух деревьев. Одно пахло потом, второе – нет… Чертовщина какая-то… Он то поднимал голову, то смотрел себе под ноги.
– Этого не может быть.
Он и думать не хотел о второй своей проблеме. Описание ее выглядело просто дико. Вдоль побережья острова была натянута проволока, и она ни к чему не крепилась. Замкнутый круг. Ни столба с трансформатором, ни реле, ни… выключателя на каком-то из множества деревьев – ничего! – ничего, к чему обычно ведет стальная, в спичку толщиной, проволока!
И обойти остров за четыре часа невозможно! Он не видел берега и воды, но слышал прибой!
Тонкий, похожий на свист звук прервал его путаные мысли. Он вскинул голову.
Проволоки не было.
Стукнув кулаком по дереву, он уперся в руку лбом.
И снова поднял голову.
Проволоки не было.
Зато был запах пота. Едкий, сладковатый, как в казарме после кросса.
Вдохновленно сплюнув, капитан в который раз посмотрел на кроны деревьев над собой.
Проволоки не было.
Вынув из кармана телефон, он нажал повторный вызов.
«Поиск…»
Померещилась Джуди, цифры на табло, проволока.
Он сходит с ума?
Страх что-то разбавило. Он сразу это почувствовал. В тот момент в море, когда задыхался с матросами на глубине. Симпато-адреналовый криз покатился по отлогому спуску его сознания и вышиб пробки самоконтроля. Сердце ухнуло и стало переворачиваться. Как
там, в лесу, когда он мысленно прощался с Питером…
* * *
Тяжело дыша и сбивая с цветов пыльцу, срывая судорожной хваткой листья, обезумевший Макаров бежал к берегу. Словно зашоренная лошадь, он не видел ничего, кроме дороги перед собой. Только пространство между деревьями, только место поровнее – вот все, что его интересовало… Ему еще не было стыдно за себя. Он просто бежал подальше от того места, где остался его окурок.
Когда лес поредел и деревья стали уже, чем просветы между ними, он сбавил шаг и дал себе отдохнуть. Рухнув на колени, Макаров встал на четвереньки и прижался лбом к земле. Здесь пахло океаном, здесь он чувствовал себя лучше.
– Кольцо, – почти прокричал он, не слыша своего крика. – Он погнул кольцо. Кольцо вокруг острова… Оно было, и его нет.
Когда он выпрямился и, стоя на коленях, оглянулся назад, он снова почувствовал, как кружится от непонимания голова. Четыре часа он шел вдоль берега… Он шел по побережью острова, обойти который немыслимо и за сутки – он же хорошо видел прибрежную зону с расстояния пяти кабельтовых, когда катера «Кассандры» вышли из тумана. Между тем он все время слышал прибой и чувствовал океан…
И вдруг в кармане запищал телефон…
И вдруг в кармане запищал телефон.
Он оторвался от губ Галины, тяжело дыша, перевернулся на спину и стал проклинать минуту, когда забыл отключить трубку.
– Иди уже, – проговорила она, тоже часто дыша. – Иди…
Уже ничего не хотелось. Уже ничего не хотелось…
Как был, нагой, он встал и направился в прихожую. Кажется, пиджак остался там. Она смотрела на его широкую спину, мощные плечи, и ей не хотелось, чтобы он уходил.
Подняв с пола пиджак, он сунул руку в карман и вынул трубку.
Конечно, это звонила жена.
– Да, я слушаю… – Он хотел, чтобы голос его звучал естественно и ровно, но вышло наоборот – сипло и треща.
