Я начал рыться в постельных принадлежностях, стараясь найти под ними тетушку. Я прорывался сквозь них, путался в них. Наконец я сорвал с кровати последнее покрывало, но никакой тетушки там не было. Ни единой. Должно быть, она где-то в другом месте, подумал я. Должно быть, она ушла. На кровати было лишь металлическое ведерко. Оно было холодным, как те, в которых держат кусочки льда. На нем была крышка, и оно выглядело печально, но в то же время очень знакомо, словно я видел это ведерко раньше, словно я знал его очень хорошо и слегка побаивался. Затем мне показалось, что я что-то слышу, слышу какой-то легкий шум. Я прислушался и с уверенностью смог различить слова:
— Розамуть Айрмонгер.
— Тетушка! — позвал я. — Тетушка! Вы где? Я хорошо вас слышу. Тетушка! Тетушка!
— Розамуть Айрмонгер.
— Я слышу вас, но не вижу. Где вы прячетесь? Выходите. Это я, Клод. Ох, где же вы, тетушка?
— Розамуть Айрмонгер, — вновь послышался печальный голос.
Никто не прятался. Звук исходил от ведерка на кровати. Именно оно подавало голос. Моя тетушка Розамуть стала ведерком для льда.
И тогда донесся еще один голос:
— Привет.
Это слово произнесло уже не ведерко. Новый голос исходил откуда-то еще. Я понял, что он доносится со стороны табуретки. Кто-то сидел на табуретке моей тетушки. Оглянувшись, я увидел, что это была маленькая и очень грязная девочка в изношенном платье. Она была невероятно худой и бледной, под глазами у нее темнели синяки. Голодный оборвыш со Свалки. Я никогда не видел эту беспризорницу раньше, и все же, как и в случае с ведерком, что-то в ней казалось мне очень знакомым. У этой взъерошенной девочки была большая голова и настолько худое тело, что оно казалось просто продолжением головы, следовавшим за ней, словно тень. Но голова выглядела вполне материально. Если бы она была предметом, я бы сказал, что она блестит, словно… И в этот момент девочка вновь заговорила, назвав свое имя:
— Элис Хиггс.
Я упал в обморок.
15 Корсет и корабельный фонарь
Повествование Люси Пеннант продолжается
— Доброе утро, миссис Пиггот, — сказала я фигуре, сидевшей на табурете рядом с моей кроватью.
— Так ты это называешь, Айрмонгер? — ответила экономка, поднявшись и направляясь в мою сторону. — Я бы скорее назвала это весьма паршивым утром. Для тебя. Я бы назвала это худшим из всех твоих утр. Где ты была?
— Наверху, — сказала я. — Чистила каминные реш…
Не дав мне закончить фразу, бледная костлявая рука миссис Пиггот влепила мне сильную пощечину.
— Нет, — сказала она. — Неправда. Полнейшая ложь. Где ты была?
— Наверху, миссис Пиггот.
— Это и так ясно. Где наверху?
— Пожалуйста, миссис, я чистила каминные реш…
Ее рука снова дала мне пощечину.
— Я спрошу еще лишь раз. Хорошенько подумай над своим ответом. Я добрый человек, отзывчивый и жизнерадостный. Меня переполняют эмоции, и они могут перелиться через край. Я могу разгорячиться и вскипеть. Ты ведь этого не хочешь, моя дорогая? Или хочешь?
— Нет, миссис Пиггот. Не хочу.
— В таком случае, Айрмонгер, я больше не стану называть тебя каминной решеткой. Твои решетки осмотрели, и оказалось, что они по-прежнему нуждаются в чистке. Некоторых и вовсе не касались. Но вернемся к тому, о чем мы говорили минуту назад. Молю тебя, скажи мне, где и что. Довольно лгать!
К тому моменту все остальные Айрмонгеры в спальне уже проснулись. Сидя на своих кроватях, они с любопытством следили за спектаклем, в ходе которого в воздухе начинал чувствоваться запах крови.
— Миссис Пиггот… — сказала я.
— Ну же.
— Дело в том, что…
— Ну же.
— Я потерялась.
— Раньше ты никогда не терялась. Почему же ты потерялась на этот раз?
— Я услышала шум, ужасный шум, лязганье, шипение и чудовищный грохот. И я бросилась от него бежать.
— Это Собрание! — воскликнула она. — Ты видела Собрание! Они искали его везде, они знали, что оно появилось. Они должны остановить его, пока оно не стало слишком большим.
— Собрание, миссис Пиггот? — спросила я.
— Огромная коллекция трубок и свистков, медных труб, разнообразных рукояток и болтов. Оно состоит из тысячи частей и постоянно увеличивается, собирая все вокруг себя. Говорили, что в Доме видели Собрание, но потом оно исчезло, затаилось. Где ты видела его, дитя мое?
— Около Комнаты щипцов, на третьем этаже.
— Около Комнаты щипцов? Что ты там делала? Ты не должна туда ходить. Происходит что-то очень плохое, что-то страшное и непонятное, что-то таинственное, или мое имя не Клаар Пиггот. Не могу сказать, что ты мне нравишься, Айрмонгер, ты мне почти совсем разонравилась. Еще несколько секунд, и я начну тебя презирать. Идем, — сказала она, хватая меня за загривок и подталкивая вперед. — Если ты видела Собрание, то должна рассказать об этом еще кое-кому. Ты идешь со мной.
С этими словами она сжала руку сильнее.
— Моя шея! — завопила я. — Вы делаете мне больно!
— Я знаю, дорогуша. Именно это я и собиралась сделать.
Она потащила меня в приемную Старриджа. Я была в панике и пыталась от нее отбиваться. Но, как оказалось, мне не нужно было так напрягаться. Слепого там не было. Городские Айрмонгеры с мрачными выражениями на лицах сидели в компании дворецкого, на головах некоторых из них были медные пожарные шлемы.
— Она видела Собрание! — объявила миссис Пиггот, входя в комнату.
— Где? Когда? — заговорили все разом, подходя к нам.
— На третьем этаже, — сказала миссис Пиггот. — Комната щипцов.
— Как давно это было, Айрмонгер? Быстрее, скажи нам, сколько прошло времени?
— Думаю, это было два часа назад, — сказала я.
— Два часа! — вскричал один из них. — Его там уже точно нет.
— Но нам все равно нужно все проверить. Узнать, чего не хватает. Установить его приблизительные размеры.
— Возможно, оно двинулось наверх.
— Оно все еще может быть там. Шанс есть.
— Хватайте молотки, гвоздодеры, гири и черный порох. Не забудьте фитили. И магниты! Наверх!
Вооружившись разнообразными тяжелыми инструментами, мужчины стали осматривать комнату за комнатой. Я осталась в компании миссис Пиггот и мистера Старриджа.
— Этот дом разваливается на части, Ольберт, — сказала она дворецкому. — Как они могли позволить Собранию случиться? Какие разрушения оно причинит?
— Оно может причинить серьезные разрушения. Равно как и они со всей своей экипировкой. Они не понимают Дом и не любят его.
— Что касается этой Айрмонгер, то я привела ее к тебе, Ольберт. Она гуляла по верхним этажам, и ее каминные решетки не были вычищены.
