— Да, кстати, что с ним такое, как ты думаешь?
— Я понятия…
Зазвонил мой телефон. Так близко к рассвету это ничего хорошего не сулило, и мне отчаянно не хотелось брать трубку. Но Вайль вытащил телефон из кармана моего жакета и бросил мне.
— Да?! — рявкнула я.
— Это Бергман. Я во Флориде, но мне надо поспать. Я точно нужен тебе прямо сейчас или можно завтра?
— Завтра вполне.
— Где тебя искать?
— Не клади трубку. — Я прикрыла микрофон рукой: — Бергман. Ты знаешь какое-нибудь хорошее место, где бы мне с ним увидеться?
Он на миг задумался, потом глаза у него засветились.
— Ты знаешь, да.
Он назвал мне адрес, я передала его Бергману, указав приемлемое время. Повесив трубку, я спросила:
— Так где это мы встречаемся?
У Вайля был слегка смущенный вид — будто я только что поймала его за обсуждением с приятелями планов прогуляться в «Серебряное седло», где танцуют девицы (в основном голые) и напитки отдают кислым лимонадом.
— Вайль?
— Это заведение называется «Чистота и природа», или «У Кассандры» — по имени владелицы. Небольшой магазин здоровой пищи.
— Отличное прикрытие, — протянула я, все больше и больше раздражаясь из-за нерешительности Вайля. Разве не было у нас только что высшего момента откровенности? Так что же он еще темнит? — А если ей заплатить побольше?
— Она отведет тебя на второй этаж и погадает.
— Чего?
— Она экстрасенс. Прочтет судьбу либо по руке, либо по чайным листьям, либо по картам Таро. Как захочешь.
Я плюхнулась на диван, бормоча:
— Невероятно. После всего, что между нами было… нет, я понимаю, что не имею права. Совсем никакого. Да кто я такая…
— Господа Бога ради, о чем ты лепечешь?
Я вскочила на ноги.
— Твои загадки и уклончивые ответы надоели мне уже во как! Меня тошнит от них!
Глаза у Вайля стали черными — он был похож на сержанта, который сейчас даст команду отжиматься.
— Ты — переступаешь — границы, — произнес он так медленно и отчетливо, что даже такой тупой идиот, как я, не мог не понять.
— А мне так не кажется. Ты работал со мной аж полгода, пока наконец дал хоть какое-то разумное объяснение, зачем просил меня в напарники. Ты надел Кирилай мне на палец, а своей бывшей объявил, что я — твой авхар. Потом ты меня хочешь познакомить с неким кандидатом в добровольные доноры, а теперь еще эта экстрасенсиха…
— На самом деле я как раз ее и имел в виду.
— Вайль, или ты мне доверяешь, или нет. Мне надоело все узнавать последней.
Вайль сел на диван напротив меня.
— Ладно, — сказал он. — Раз ты хочешь знать все, я тебе все и расскажу. — Он посмотрел на меня очень недобрым взглядом. — Хотя я думаю, что ты слишком много просишь, мой авхар.
Есть теория, — начал он, — которой я очень дорожу, и она гласит, что на самом деле ничего не пропадает бесследно. Все, что существовало когда-либо, будет всегда присутствовать в мире в той или иной форме. К душам это относится не меньше, чем к воде или к деревьям. — Он откашлялся. Будь на нем галстук, он бы ослабил узел. — Я верю, что мои сыновья где-то существуют сегодня, как существовали в тысяча семьсот пятьдесят первом году. Я верю, что они живут — физически — где-то в этом мире. Поэтому, куда бы я ни попадал, я нахожу Ясновидца — в надежде, что он направит меня прямо к ним. В надежде, что я снова их увижу.
— Ты хочешь сказать… ты думаешь, они перевоплотились?
Он кивнул.
— Мне было сказано, что мы с ними воссоединимся в Америке. Вот почему я здесь.
— А что ты… а как… — Я запнулась, подбирая слова. Как спросить так, чтобы не повернуть нож в ране? — Значит, ты хочешь с ними увидеться? Стать им другом? Или… отцом?
— Я и есть их отец! — отрезал он. — Это неопровержимая истина моего существования!
Я заткнулась, а потом открыла рот только, чтобы сказать:
— Ладно, значит, у Кассандры.
Он встал.
— Спроси о знаках, которые нашли на теле брата Аманды Ассан. Кассандра изучает древние языки, как ты тасуешь карты. — В смысле, я поняла, с одержимостью. — Это может занять какое-то время, но она не успокоится, пока не найдет перевод.
— О'кей.
— Скоро рассвет.
— Да.
Он сунул руки в карманы. Пропасть между нами в этот момент не была бы шире, стой мы на разных берегах Тихого океана. И мне было жаль, что это так. И я была рада, что это так.
— Ладно, — сказал он. — Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Он двигался беззвучно. Я видела, как он вышел из комнаты и закрыл дверь, но услышать не могла бы.
Если вампиры видят сны, хорошо бы он увидел тогда своих сыновей. Если это будет ему в утешение.
Я перенесла телефон к другому уху и встряхнула рукой, которая его держала. Мышечный спазм от долгого зажимания трубки, чтобы не было искушения врезать ею по стене.
— Говори дальше, — сказала я.
— Я тут из кожи вон лезу — уговариваю его жену с нами работать, — продолжал Коул.
Он сумел охранить мою визитку от ярости стиральной машины — отчасти еще и поэтому мне хотелось что-нибудь разнести в клочья. Он сдержал слово и вышел на Аманду Ассан с нашим планом, а теперь докладывал мне результаты. Нет необходимости говорить, что она проявила полное отсутствие энтузиазма.
— Без шуток?
Я посмотрела на часы. Всего час, как я встала, и день уже безнадежно испорчен. Не только из-за кошмаров, которые мучили меня во сне. И не только потому, что Коул не послушался моего совета. Эви, как и следовало ожидать, довела дело до конца и оставила мне на голосовой почте телефон агентства по найму сиделок. Я позвонила, и мне сказали, что Альберта могут внести в список ожидающих, а тем временем посоветовали мне другое агентство, и я позвонила туда. Мне не улыбалось нанимать вслепую, не зная репутацию конторы, но выбора не было. Уж точно я не заставлю Эви их проверять — в ее состоянии и в ее настроении. Так что в любую минуту у Альберта возникнет необходимость привыкать к новой сиделке по имени Шелби Тернетт. Молиться я не очень умею, но я искренне вознесла к небу просьбу, чтобы у нее шкура оказалась потолще моей. Ей понадобится.
А теперь еще и вот это. Пытаться склонить кого-то к сотрудничеству, не имея в руках рычага угрозы — меня это всю жизнь изматывает донельзя. Клиенты просто предпочитают говорить «нет» вместо «да».
— Она сказала, почему согласна? — спросила я.
— Она вчера ночью клала драгоценности в сейф, и он ее поймал за проверкой содержимого маленькой спортивной сумки, которую он привез из Индии. Она спросила, что там — он ей велел не лезть не в свое собачье дело. Потом велел ей всю следующую неделю не выходить из дома. Ей пришлось звонить мне тайно — очевидно, разговаривать с кем бы то ни было ей тоже запрещено.
