Все кончилось так же внезапно, как началось.
Лайл медленно, осторожно поднял голову в гулкой тьме. Где-то — видно, внизу, в холле, — слышался быстрый топот, потом голос брата.
— Ты чего, Лайл? — В спальне зажегся свет. — Господи боже мой, где ты?
— Здесь.
Он так и стоял на четвереньках, пока не имея ни сил, ни желания встать на ноги. Предупредил подбегавшего Чарли:
— Не входи. На полу стекло. Свет включи.
Когда вспыхнул свет, Лайл, стоя задом к двери, глянул через плечо, видя выпученные глаза и отвисшую челюсть брата.
— Елки-палки... — пробормотал Чарли и спохватился: — Господи, Лайл, чего ты наделал?
Судя по выражению, исключенному из лексикона после второго рождения, он был по-настоящему потрясен. Лайл, оглядевшись, не смог бы его упрекнуть. Пол засыпан сверкающими осколками, зеркало расколочено вдребезги.
— Это не я.
— А кто?
— Не знаю. Принеси тряпку, брось на пол, чтоб можно было выйти.
Чарли бросился на поиски, Лайл поднялся, стараясь не наступить на стекла.
Брат прибежал с покрывалом.
Тряпка тонкая, но...
Он внезапно умолк в полном ужасе.
— Что с тобой?
Чарли трясущимся пальцем ткнул ему в грудь:
— Господи боже, ты... ранен!
Лайл посмотрел и чуть не упал — футболка на груди ярко-красная. Он сорвал ее и не смог устоять на ногах — колени подкосились при виде глубокой раны с конвульсивно бившимся сердцем.
Бросил взгляд на застывшего в испуге брата, не в силах вымолвить ни слова, снова посмотрел на грудь...
...целую и невредимую. Ни дырки, ни капли крови на коже и футболке...
Как прошлой ночью с Чарли.
— Видишь? — обратился к нему Лайл. — Скажи, что на этот раз видишь!
Тот кивал, как китайский болванчик.
— Вижу... вижу! Вчера ночью думал, ты рехнулся, а теперь...
— Бросай покрывало, я выйду.
Чарли взялся за конец покрывала, другой бросил ему. Лайл, не доверяя ногам, пополз к двери, вылез из ванной, съежившись, не поднимаясь, охваченный дрожью и тошнотой, чуть не плача. Сроду ни во что такое не верил, и вот столпы мира рушатся.
— Лайл, в чем дело? — Брат упал рядом с ним на колени, обнял за трясущиеся плечи. — Что у нас тут происходит?
Он собрался с силами, сглотнул комок желчи и выпрямился.
— Кажется, ты был прав насчет привидения. — Он взглянул на часы — 1.11. Долго еще они будут идти в обратную сторону? По всему судя, сейчас часа три утра. — Точно прав.
— И чего будем делать?
В дом вторглось что-то непонятное, злое. На кого — на Лайла, на Чарли? Нет, глубже, шире, страшнее... Что ответить младшему брату, даже не зная, с чем они столкнулись?
Схватив его за руку, Лайл поднялся.
— Не знаю. Знаю только, чего мы не сделаем. Никуда не уедем. Никто, ни живой и ни мертвый, не выгонит нас из нашего дома.
Джиа глянула на часы, и тут же зазвонил телефон.
Она сидела у кухонного стола с кружкой стывшего зеленого чая. Час назад, почти с точностью до минуты, позвонила в приемную доктора Иглтон насчет анализа на беременность. Дежурная ответила, что результатов пока нет, пообещав позвонить в больничную лабораторию, чтоб их прислали по факсу.
Джек ушел по каким-то делам после нескольких тайных звонков, она с тех пор практически не шевелилась. А теперь ожила, поднялась, подошла к телефону, взглянула на определитель, увидела на дисплее «Д-р медицины Э. Иглтон», на мгновение затаила дыхание, помедлила и сняла трубку.
— Слушаю?
— Миссис Ди Лауро? — спросил голос молоденькой девушки.
— Да. — Пластиковая трубка чуть не выскользнула из вспотевшей руки.
— Доктор Иглтон просит вам передать, что анализ на беременность положительный.
Джиа окаменела, схватив трубку другой рукой, чтобы не уронить.
— Точно?
— Определенно, — фыркнула девушка. — Доктор хочет назначить прием для анализа крови. Когда вам удобно...
Она бросила трубку, упал на стул.
Я беременна. У нас с Джеком будет ребенок...
Вместо радости чувствовалась неуверенность, даже страх... Джиа закрыла глаза. Я не готова... сейчас не время...
Взяла чашку с чаем, стараясь согреть заледеневшие руки, а та оказалась практически комнатной температуры. Хлебнула горькую бледно-желтую жидкость.
Дело, естественно, точно так же касается Джека. Ему, разумеется, надо сказать — но когда? На первых днях часто бывает выкидыш. До рождения Вики это дважды случалось.
Как он воспримет новость? Она лучше всех его знает, даже лучше, чем Эйб, тем не менее неизвестно, как он среагирует.
Наверняка сначала обрадуется — за нее, за себя, за ребенка. В глазах сверкнет улыбка, разгонит уныние после смерти Кейт. Конец одной жизни, начало другой.
Только не стоит говорить слишком рано. Вдруг через неделю произойдет выкидыш?
Джек, ты скоро станешь отцом! У тебя родится первенец. Извини. Забудь. Ребенок умер. Прошу прощения.
Разве можно катать его в столь тяжелой депрессии на таких русских горках? Не лучше ли точно удостовериться, прежде чем сообщать о беременности?
Или ей просто хочется потянуть время?
Такова краткосрочная перспектива. Как насчет долгосрочной? Не сочтет ли он цену слишком высокой, уяснив, чем отцовство, воспитание ребенка угрожает его независимости, драгоценной обособленной жизни?
Утреннее солнце играло в красных буквах на стоявшей посреди тротуара желтой пластиковой рекламной доске.
ЭРНИ
Фото на документы
Любые паспорта
Водительские права
Права на вождение такси
Джек обошел ее, шагнул в открытую дверь магазинчика, забитого под самый потолок миниатюрными статуями Свободы, открытками с видами Нью-Йорка, футболками на все вкусы, спортивными кепками и прочим, что хозяину удалось запихнуть на стойки и полки. Рядом с ним магазин Эйба кажется огромным чистым полем.
— Привет, Эрни.
За прилавком стоял тощий мужчина с унылой физиономией в безобразной оранжевой гавайской рубахе, с сигаретой «Пэлл-Мэлл» в углу рта на манер Бельмондо. Он поднял голову, прищурился, попросил минутку обождать и продолжил беседу со старым туристом-корейцем о солнечных очках.
— Вы сэкономите много денег. Реальные деньги. Говорю вам, по каталогу они стоят девяносто баксов. Я отдаю за пятьдесят.
— Нет-нет, — отказался старик. — Я на улице видел за десять. Десять доллар.
— Да это же фуфло. Подделка. Сегодня купил, завтра утром стекла выпали, дужки сломались. А эти, друг мой, настоящие.
Джек отвернулся, притворно интересуясь стойкой с пиратским видео. Эрни никогда не торгует настоящим товаром.
Он мысленно вернулся к Джиа. Опять у нее ночевал. Замечательно. Прекрасно рядом с ней просыпаться. Утром она, кажется, нервничала, нетерпеливо на него поглядывала, пока он разговаривал по телефону, как бы дожидаясь его ухода. Характер у него, конечно, не легкий, но неужели он надоел ей так скоро?
