О мешке со взрывчаткой не задали ни единого вопроса: видимо, Сидоров и в самом деле мастерски спрятал концы. Спрашивали только: не прихватил ли я с собой гранаты, рыбу глушить? Я включил дурачка: какая рыба, товарищ полковник? Не первый год служу, дисциплину понимаю. Две гранаты были мне с собой выданы на задание, они и сейчас у меня в сидоре, можете проверить. А впрочем, они на этом вопросе особо не зацикливались: видимо, понимали, что случайным взрывом гранат такого эффекта ни за что не достигнешь. Иногда отправляли посидеть в прихожей, а сами вызывали то сапера, который осматривал особняк, то еще каких-то незнакомых офицеров. Потом опять брались за меня, грешного.
Бумаги я у них в штабе исписал – на полжизни хватит. Под конец включил дурачка и говорю: ну не думаете же вы, товарищ генерал-майор, что мы, офицеры опытные, облеченные высоким доверием и серьезной миссией, как дети малые, из хулиганских побуждений сами статую подорвали? Судя по их скептическим ухмылкам, они и сами в такое не верили, полковник даже прикрикнул: «Хватит чушь нести!»
Спросили мои соображения на предмет взрыва. Я сказал, что не сапер и судить о столь специфических делах попросту не берусь, но не раз сталкивался со случаями, когда немцы втыкали в оставленных домах мины-ловушки и наши, кстати, тоже. Нет, представления не имею, связано ли снятие решетки с последовавшим вскоре взрывом – но, если подумать, крепко сомневаюсь, что такая связь есть. В конце концов отпустили душу на покаяние. Продержали в штабе фронта еще день, но никуда больше не вызывали, а потом велели убыть в распоряжение непосредственного начальства. И убыл я, по всему было видно, чистенький, как младенец, ведь если бы они Сидорова поймали на каких-то противоречиях или лжи, обязательно взялись бы за меня по новой с учетом уже этого обстоятельства. Сидорова я больше не видел, но не сомневаюсь: и у него все обошлось. Из допросов ясно было.
И в родном армейском управлении я, можно сказать, ежа так и не получил. Майор злился, но я твердил с честными глазами то же самое, что этим, из штаба фронта: я не сапер, я розыскник, поставленную передо мной задачу выполнял, как мог, и уж с этой стороны меня упрекнуть не в чем. Ограничилось все тем, что мне все же влепили строгий выговор на бюро – за пьяницу Петрова. Ну, по сравнению с тем, как мне могло влететь, вскройся все дело, узнай они, что мы с Сидоровым неведомо зачем подорвали ценную статую (мы б не объяснили, зачем), выговор этот был как дитю конфетка. Да и Петров, я слышал, не особенно и пострадал – я же говорю, шла реорганизация, расформирование и прочие масштабные дела, вот он и проскочил в ту калиточку. Строгое взыскание – и точка. Даже тот саперный капитан, майор говорил, всего-то звездочку и потерял. Оправдался как-то, что не было у него приказа снимать решетки, вскрывать стены, вообще ломать особняк – проверка обычными методами, и не более того. Ну, и самому майору влепили строгача – порядка ради. Как обеспечивающему.
Да, и маршалу, конечно, отвели совсем другую резиденцию. Кому-то так показалось правильнее.
Вот и вся история. Не то чтобы я потом старался специально, но при первой возможности искал в соответствующей литературе этого самого Карло Кадарелли из Флоренции. Ни разу не наткнулся на это имя за многие годы. Вот и думаю иногда: а может, он не одну такую статую сделал? Может, его за это еще в старые времена подгребли? А эта уцелела – ну, купил, скажем, какой-то заезжий иностранец, увез за тридевять земель? Не знаю. Ни следочка.
Зато, благодаря Сидорову, потом и в самом деле прочитал много старых сказок и легенд про оживающие статуи. Которые и в самом деле частенько душили людей. И все же, все же… Иногда думается: а может, она ничего такого и не хотела? Всего-то навсего пообщаться с нами. Плохо представляю, правда, каким образом, но вдруг ей просто наскучило триста с лишним лет торчать на одном месте? Потанцевать хотела или просто прогуляться под ручку? Сам понимаю, версия крайне уязвимая, но отчего-то хочется думать, что не было у нее смертоубийственных замыслов. Уж очень она была красивая.
Но кто бы тогда в нашем положении взялся экспериментировать?
Вот вы бы взялись? То-то… Вот и пришлось…
Ну да, втихомолку уже в те времена и русские, и хакасы об этом поговаривали – с употреблением именно такого слова…
«Шпацер» – прогулка.
Красная нашивка означала легкое ранение, желтая – тяжелое.
Принятое у англоамериканцев прозвище немцев, наподобие нашего «фрица» или «ганса».
Так называют шотландских горцев, но иногда это звучит применительно ко всем шотландцам вообще.
