– К вечеру официально объявим розыск, – пообещал он, хотя знал, что весть уже разнеслась по всему острову, захлопнул блокнот и, засовывая его во внутренний карман кителя, произнес мягко, как мог: – Постарайтесь не слишком переживать, миссис Кина.
– Если бы не история с Киоки... – заговорила Уилани Кина, но смолкла, не в силах закончить фразу. Смуглая хрупкая женщина с мягкими чертами лица в обрамлении пышных черных волос, она печально покачала головой: – Не представляю, как теперь Элис... Кроме него, у нее никого не было... – С усилием удержалась от слез и беспомощно проговорила, всматриваясь в лицо Кэла: – Господи, где же они были той ночью? Что могло произойти? Может, ввязались в драку? Разозлили кого-нибудь? Но кого они могли разозлить? Такие славные ребятки... Даже Джош Малани. Ну что может вырасти при таких родителях? Мне так его всегда жаль... – голос затих, но влажные карие глаза не отрывались от лица полицейского. – Найдите мне Джеффа, пожалуйста! Найдите, прошу вас...
Несколько времени спустя, уже в машине, Кэл продолжал видеть перед собой расстроенное лицо женщины, слышать эхо ее голоса: «Что могло произойти?»
И ему вспомнились лица четырех мальчишек, с которыми он вчера разговаривал у школы. Как перед тем, как ответить на вопрос, они всякий раз стреляли глазами в сторону Джоша Малани, словно спрашивая разрешения или ища совета.
А новенький – как бишь его зовут? – только и делал, что вздергивал плечом неопределенно. Взглянув на часы, он заметил, что сейчас в школе как раз заканчиваются занятия. Может, заехать туда и поговорить с оставшейся троицей? Не успел он это подумать, как на приборной доске замигал огонек, и его выкрикнул голос диспетчера.
– Пятый слушает, – ответил он в микрофон.
– Кэл, у меня сообщение о брошенной машине. Она на парковке у Спрекельсвилля. Ты там близко?
– Над Макавао.
– Я подумал, тебя это заинтересует, – сказал диспетчер. – Мы проверили номер. Шевроле-пикап восемьдесят второго года, зарегистрирован на имя Джошуа Малани.
Олани поежился от пробежавшего по спине холодка.
– Давно она там? – спросил он.
– Не очень, женщина, которая нам позвонила, говорит, утром ее еще не было.
Тогда из-за чего шум?
– Подумаешь, полдня стоит и уже «брошенная»!
Голос диспетчера пресек его мысли:
– Там ключи торчат в зажигании и бумажник лежит на переднем сиденье.
Тут уж не поспоришь. Олани покачал головой от темного предчувствия и сказал в микрофон:
– Еду.
* * *
– Похоже, вы не слишком-то торопились! – Красная от солнечного ожога, толстая и завернутая в узорчатое, местного покроя платье на редкость мерзкого фиолетового оттенка, женщина не пыталась скрыть своего раздражения, когда Кэл Олани, через полчаса после вызова, выпрыгнул из патрульной машины.
– Ну-ну, Миртл, – урезонил ее муж. Он был в рубашке в тон к одежде жены и с еще более багровой физиономией. – Не забывай, это Мауи, а не Кливленд. – Он протянул руку Кэлу Олани. – Меня зовут Фред Хупер, а это моя жена Миртл. Мы живем в отеле с милю отсюда, – он неопределенно махнул в сторону Спрекельсвилля. – Я говорил Миртл, что не стоит беспокоить вас по пустякам, но...
– Ни один человек в здравом уме не бросит машину с ключами в зажигании и бумажником на сиденье на радость всякому, кому вздумается его прихватить, – в полжеста заставив мужа умолкнуть, вступила Миртл Хупер. – По крайней мере, в Кливленде так не бывает, и не думаю, что здесь люди ведут себя иначе. – Кэл Олани, кивнув, направился к пикапу, пара Хуперов двинулась за ним, причем Миртл продолжала: – Что-то здесь не так. Я знаю, Фред думает, я дура, но у матерей нюх на такие вещи. – Они были уже у пикапа, Олани повернулся и вопросительно посмотрел на миссис Хупер, и та, поджав губы, ответила на невысказанный вопрос:
– Ну, разумеется, мы заглянули в бумажник. Думали найти там телефон или что-то еще. – Она глубоко вздохнула. – Семнадцать лет! Ужас!
– Да Миртл же, мы же еще ничего не знаем, – начал было муж, но она опять заткнула его взмахом руки.
– Очень даже знаем! В наши дни это происходит с детьми везде и всюду. Самоубийства подростков. Я читала об этом в «Таймс». – Она значительно посмотрела на Кэла. – Его одежда – на пляже. По крайней мере, я думаю, что это его одежда. Там просто больше никого нет. И мы положили бумажник точно на то самое место, как нашли, – прибавила она, видя, как полицейский всматривается в открытое окно пикапа.
Да, так все и было: ключи в зажигании, бумажник на сиденье. Подняв бумажник, Олани взглянул на водительские права.
Джош Малани.
Там оказались еще несколько долларовых бумажек, ученический билет, пара истрепанных фотографий и листки с нацарапанными на них телефонами и девчоночьими именами.
Кэл направился на пляж. Как и утверждала Миртл Хупер, на песке стопкой лежали затасканные джинсы, футболка, трусы, носки и ботинки.
Джинсы были в самом низу, потом футболка и белье, и венчали все ботинки с вложенными в них носками.
Очень аккуратная стопка.
Образцовая.
И, насколько Кэл знал Джоша Малани, совсем на него не похожая.
Если, конечно, Джош не старался этим что-то сказать.
Олани молча направился назад к пикапу. За спинкой водительского сиденья обнаружился сверток – завернутые в слегка влажное полотенце столь же влажные плавки.
Хорошо, предположим, у Джоша имелись запасные плавки. Но разве не взял бы он на пляж полотенце, если б хотел всего лишь поплавать?
Однако зачем ему полотенце, если, как настаивает Миртл Хупер, он собирался войти в воду и не выходить из нее?
Кэл еще раз обыскал кабину пикапа, надеясь найти записку, хотя и догадывался, что ничего подобного не найдет. Всегда слишком беспокойный и необузданный, Джош Малани был не из тех, кто оставляет записки. Как, впрочем, и не из тех, кто кончает жизнь самоубийством. И все-таки обстоятельства довольно отчетливо указывали на то, что так он и поступил.
Кэл вернулся на пляж, где с самодовольным выражением лица дожидалась его миссис Хупер. Кэл Олани почувствовал к ней резкую антипатию: эта женщина больше беспокоилась о том, чтобы подтвердилось ее мнение, чем о судьбе семнадцатилетнего парня.
– Тут еще есть следы, – сказал Фред Хупер. – Мы старались не затоптать их.
Олани наклонился, рассматривая песок: одинокая цепочка следов вела от одежды к воде, исчезая там, где прибой ласково их слизнул. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, он смотрел в океан, ища глазами хоть одного пловца, но не увидел ни Джоша, ни кого-то еще. Он, собственно, и не ожидал никого увидеть: что-то внутри подсказывало, что Джоша в живых нет.
– Сейчас им трудно, – тихо проговорил Фред Хупер, тоже глядя на океан. – Нам, в свое время, было куда проще. Нам не о чем было волноваться. Вырос, завел семью, ушел на пенсию и езди по местам вроде этого. А нынешним – к чему им стремиться? Наркотики, банды, того и гляди нарвешься на пулю, хотя занимаешься своим делом и никого не трогаешь. – Помолчал и прибавил: – Жаль, что мы не пришли сюда чуть раньше. Может, если б было с кем поговорить, ему бы полегчало?
