– Призраки подойдут?… – криво усмехнулся Валера. – Про такое мне брат тоже рассказывал. Про Черного Ефрейтора слышали?
– Блин, Мазур, да перестань. Ну это уже вообще какие-то бабкины сказки!
– Сказки?! Ну, конечно. Брат рассказывал, его сослуживца среди болот нашли еле живого, Сашку Коннова. Его Черный Ефрейтор загонял… Еле-еле откачали. А вы, может, Сашку тоже знали? Он в нашей школе учился, в братовом классе, нас на пять лет старше…
– Да ладно… – голос Романа уже не был таким уверенным.
– Я серьезно. Серега тогда весь серый ходил почти месяц. Короче, ушел этот Коннов в самоволочку, на выходные, а назад не вернулся. Подняли часть по тревоге, отправили искать. И Серега как раз с ротным шерстил заброшенные могильники химотходов и там и нашел Коннова. Говорит, еле держится, только марширует вокруг могильника и шепчет: «Так точно, товарищ ефрейтор!» Брательник говорит, смотреть на него было страшно – губы потрескались, щеки ввалились, из стороны в сторону качается, а рука вот – у виска, честь отдает!
– А что за ефрейтор-то? – спросил Артем, которого этот рассказ не особо напугал. Таких баек он на туристических слетах слышал тонны.
– Ефрейтор? А, – ответил Мазуренко, сам все больше и больше пугаясь своего голоса. – Ну это тоже рассказывают: еще в пятидесятые здесь стояла часть. Война кончилась, об экологии никто не слышал. Ну и уничтожали все по-простому: в землю или в болота. Иприт и фосген жгли прямо в канавах на бывших торфяных разработках. А потом надо было уничтожить авиабомбы с синильной кислотой, и решили топить их в мертвом озере Моховое, которое еще называли Чертов омут…
Мазуренко остановился и огляделся.
– Ну есть такое озеро, – с неохотой подтвердил Павлихин. – Но оно там, в глубине леса. Туда никто не ходит: болота и экология.
Валера продолжил:
– Синильная кислота в воде быстро нейтрализуется. Поэтому бомбы и топили в озере, да еще и в дождь. Бомбу клали на настил, стреляли в нее из пулемета бронебойными, кислота выливалась и уже безопасную бомбу сбрасывали в воду. Так вот говорили, что один молодой ефрейтор этот приказ отказался выполнять. Мол, природу губите. Ну его старшие «дедушки» уговаривали-уговаривали, а он никак не уговаривался.
– Комсомолец, наверное, – заметил Роман.
– Наверное. Связали они ему руки и ноги и бросили в это озеро. И все бы ничего, только стал он потом им являться и сам им дедовщину устраивать… Только черный весь, от кислоты…
– Бред какой-то. – Волкогонов хотел казаться уверенным, но история явно произвела на него впечатление. Как и на Масляева, который замер с широко открытыми глазами и сжатыми кулаками. – Я, конечно, ничего против твоего брата не имею, но звучит это все дико и глупо. «Байки из склепа» какие-то.
– А ночью вчера у нас тоже «Байки из склепа» были?
Ответить на этот вопрос Роману было нечего, как и всем остальным – пережитый ужас еще очень явственно помнился. Да и не могло всем четверым привидеться одно и то же. Во всяком случае, никто из ребят в это не верил.
– Так что, может, все-таки вернемся в город и сообщим спасателям? – с надеждой поинтересовался Мазуренко.
– Нет. Теперь тем более надо найти Палыча как можно быстрее. С такими раскладами ему может грозить уже не предполагаемая, а вполне реальная опасность, – твердо заявил Роман.
– Судя по следам, он направился как раз в глубь этой черной фигни. – Голос Артема был глухим и напряженным.
– Ну значит, и мы туда пойдем.
– Да вы что?! Совсем сдурели, что ли?! Вы же слышали, что я говорил – это пятно может быть ядовитым для человека! Мы там передохнуть все можем, вы что, не понимаете?!
– Мазур, ты запарил истерить, – вставил Масляев. – Боишься идти с нами, вали домой. А я не хочу потом всю жизнь думать, что из-за меня Палыч загнулся где-то в одиночестве, так и не дождавшись помощи. Решай.
Валера застыл с открытым ртом, глядя на троих одноклассников с непередаваемой смесью эмоций в глазах. Страх, ненависть, стыд и чувство ответственности минуты полторы бешено боролись в душе парня. В конце концов он тяжело вздохнул и пробубнил:
– Да пошли вы… – И он, зажмурившись, переступил через границу «мертвой зоны».
Оставшаяся тройка переглянулась и последовала за Мазуренко. И как только они пересекли границу черной пустыни, накатило неприятное чувство, что за ними наблюдают. Спрятаться здесь было практически негде – рельеф местности был совершено плоским, будто кто-то прошелся по здешним местам бульдозером и асфальтоукладчиком. Только изредка попадались торчащие из земли валуны, но они были не достаточно большими, чтобы за ними мог затаиться человек или крупный зверь. И это делало ситуацию еще больше неприятной.
Роман натужно рассмеялся:
– Ерунда какая-то!
– Вот отвинтит вам Черный Ефрейтор бошки, будете тогда смеяться! – крикнул Валера.
– Мазур, это я тебе сейчас башку отвинчу, если волну гнать не перестанешь.
Артем подошел к Роману поближе и тихо проговорил:
– Я же вас предупреждал, что Мазуренко слюнявый ботан.
– Я не ботан, у меня восемь «троек», – печально отозвался Валера.
Волкогонов посмотрел на товарища, потом перевел взгляд на спину Мазуренко, плетущегося впереди, и пожал плечами:
– Зато если бы не он, мы бы не знали, с чем имеем дело.
– А мы и так не знаем. Только догадываемся… Черный Ефрейтор, блин…
– В любом случае это лучше, чем не знать вообще ничего. Я пригляжу за Мазуром, не волнуйся.
– Ну тебе виднее. Хотя я бы его отправил домой, меньше бы нервотрепки было… и риска тоже.
– Пусть идет, не известно, что он еще сможет рассказать и чем пригодиться. А с «гигантскими кабанами-мутантами», – вздохнул Роман, понимая, как по-идиотски это звучит, – лучше встречаться кучей побольше, как и с призраками советских ефрейторов. Да и черт его знает, что еще водится в этой пустоши.
Павлихин подумал, согласно кивнул, и дальше ребята зашагали в полном молчании.
Солнце все больше разогревало черную сковородку выжженной земли, воздух начинал струиться и переливаться перед глазами, дышать становилось труднее.
Валерий Павлович приходил в себя странными толчками. Как будто поднимался с большой глубины, проталкивая себя сквозь густую толщу мутной воды. Голова кружилась, мозг пульсировал тупой болью. Ему казалось, что его крутит и швыряет в разные стороны, ощущение верха и низа отсутствовало напрочь, что еще больше нервировало. Физрук чувствовал, как снова все ближе подбирается приступ паники. Ему хотелось крикнуть, но сделать это было страшно, так как казалось, что стоит открыть рот, окружающая мутная жижа тут же зальет ему легкие, и наступит конец.
