В этом одиночном, стерильном боксе запах пади источался откуда-то вместе со светом…
В следующий момент он напрочь отмел предположение, что это операционная. И даже не реанимация: в изголовье стоял старенький, какой-то столовский, железно-деревянный стул и на нем одежда – его высотный комбез, свитер, майка, трусы с носками, ботинки и самое потрясающее – пистолет-пулемет «Бизон» висит на спинке. Шабанов вскочил, разгреб одежду…
«Малямбы» на стуле не было!
– Звезда прилетела! – сказал он и сел на кровать.
Колечко на пальце, разумеется, тоже отсутствовало, как и часы на руке, и офицерский медальон на шее.
Перехитрили, сволочи, не хватило змеиной натуры, чтобы их обдурить. Понадеялся на свои силы, на гены, унаследованные от бати или бабушки, – теперь расхлебывай кашу! Ведь и пистолет повесили, наверняка прежде разрядив магазин! Как издевку, мол, давай, парень, попробуй, даем тебе шанс…
Герман снял «Бизон» со стула, отсоединил магазин – на месте патроны! И один так и сидит в патроннике, все как было. Нет, изменения есть, пистолет почищен и смазан. Значит, боек спилили, боевую пружину прослабили, патроны сварили, наконец! Чтобы поиздеваться, посмеяться, если дернется…
Еще раз оглядев себя голого, Шабанов стал одеваться и неожиданно отметил, что вся одежда отстирана или так хорошо очищена, что на комбезе, прошедшем огонь и воду, нет даже пятнышка, ботинки вымыты, а дыры от пуль на штанинах аккуратно заштопаны. Офицерский жетон оказался в карманчике, и часы там же…
– Ненавязчивый сервис, – пробурчал он. – Забота о человеке… А «принцессу» умыкнули!
Часы показывали полдень, девятое мая…
Он не поверил, приложил к уху, понаблюдал за секундной стрелкой – идут! Выходило, что он пробыл в палате каких-нибудь пять часов, а было чувство, будто лежал тут недели две…
К двери он подошел как к роковой черте: могли оставить даже оружие, но запереть на замок! Уж очень этот бокс похож на камеру… Медная, старомодная ручка легко опустилась вниз, массивная дубовая дверь с шорохом начала растворяться; за ней оказался небольшой казенный коридор с большими окнами, откуда падал яркий, обильный солнечный свет. И пусто!.. Шабанов выглянул на улицу – зеленеющий дворик, свежие, недавно вскопанные и засаженные цветочной рассадой клумбы, посыпанная песком дорожка, а за стальной изгородью – старый, плотный от деревьев, непроглядный и чуть зеленеющий по-весеннему парк. На сельскую больницу не похоже, скорее, какой-то пансионат.
И решеток на окнах нет, открывай и беги…
Ну да, теперь-то зачем его держать, коль «принцессу» захватили? Сунули в палату, вернули одежду и пистолет, очнешься и гуляй себе на здоровье. И благодари, что жизнь сохранили!
– А балалайку вам! – Герман толкнулся в соседнюю дверь и увидел точно такую же палату. На кровати лежал человек, сложив руки на груди, словно покойник. Это был наверняка умирающий старик, с иссохшим, синеватым телом, костлявый, немощный, жалкий, но живой. Дышал медленно, с хрипотцой, на проваленных щеках топорщилась седая двухнедельная щетина, а сквозь износившиеся, тончайшие, как промасленная бумага, веки просвечивались глаза.
В этом боксе пахло совершенно иначе – отстиранным в бане, отполосканным в проруби и высушенным на морозе бельем.
Шабанов попятился к двери, но старик вдруг поднял свою пергаментную руку и поманил к себе.
– Сестричка… Позови доктора, не могу уснуть.
– Я не сестричка, – сказал Герман, озираясь: бокс точно такой же, как у него, и так же ничего нет – шаром покати.
Умирающий приподнял веки.
– Кто ты?
– Да я тут… Лежу в соседней палате.
– А-а… Значит, сестрички нет?
– Я вообще тут никого не видел…
У Шабанова родилась идея. Этот на ладан дышащий человек уж никак не мог быть связан с охотниками за «принцессой», подвернулся первый случай, когда можно поговорить и выяснить хотя бы свое местонахождение.
– Слушай, дедушка, мы где сейчас находимся? – спросил он.
– В лазарете, – пролепетал старик.
– Это я знаю. Как называется селение?.. Или это город? Где стоит лазарет?
Тот поднял веки, посмотрел мутным, отстраненным взглядом – не понимал вопроса. Или вспомнить не мог…
– Ну хорошо, мы сейчас находимся в России? Или в Китае? Где?
– России нет, – вдруг обронил умирающий. – А так хотелось перед смертью взглянуть на родные места…
– Погоди, дедушка. А здесь-то что? Кругом русские люди…
– Здесь лазарет.
– Ладно. Чья это территория? Какое государство?
– Разве это государство?.. Государство, когда есть государь. А в империи – император…
Кажется, старик давно впал в детство…
– А здесь кто управляет? – спросил Герман.
– Здесь Иван Ильич…
– Иван Ильич – это доктор! А кто всеми людьми являет? Кто стоит во главе?
– Господь Бог…
– Да это понятно! – Шабанов терял терпение. – Я хочу выяснить, где я сейчас нахожусь! В какой стране?
Старик поморгал, слегка разогнав муть в глазах, посмотрел более осмысленно и вдруг спросил:
– Ты не летчик ли, мил человек? Это не твой самолет упал возле Данграласа?
Герман хотел немедленно уйти – кажется, он стал здесь популярной личностью, если даже этот божий одуванчик слышал о нем, да еще и узнал!
Но старик расцепил пальцы на груди и протянул сухонькую, блеклую ладонь.
– Дай руку… Дай, хочу подержаться за тебя. Скажи, что там теперь? В том пространстве, где была Российская империя? Люди еще есть?.. Нет, не животные в образе человеческом, не строители коммунизма… Обыкновенные грешные люди?
– Есть. И очень много! Их всегда было много…
– Какая хорошая рука… Крепкая… Я слышал, большевики первыми в космос полетели? Это правда?
– Правда…
– А ты большевик?
– Нет, не успел…
– Что не успел?
– В партию вступить. У нас же перестройка была. Коммунисты разбежались, теперь демократия.
Старик помолчал, опустив свои бумажные веки, затем приподнял их, проговорил дрожащим тенорком:
– Заблуждение, химера… Россия жива, если есть имперский дух. Нет империи, нет России… Ну, теперь ступай. И позови сестричку.
Мысль, что он попал на территорию некой русской общины, у Шабанова появлялась и раньше. Теперь же умирающий старик подтвердил догадку: безусловно, это иммигранты первой волны и их потомки, проживающие компактно в иноязычной среде, зарубежные соотечественники. Но это им не помешало заманить русского летчика в ловушку и захватить «принцессу». Конечно, им самим она не нужна, сделали это по чьей-то заявке. Подослали слабоумную или, напротив, очень опытную в таких делах девицу, усыпили бдительность духовым мылом, мясом по-французски и взяли как пацана…
