– Он посчитал, что я написал правдивую статью.
– Думаю, что в море серости, безвкусицы и лжи, которые агрессивно воздействуют на общественное сознание, в вашей статье есть гармония и здравый смысл.
Мэлоун протестующе взмахнул сигаретой.
– Сеансы Болсовера и другие подобные мероприятия не являются образцом настоящего спиритизма. Я бы сравнил их с грубым фундаментом, который поддерживает величественное здание. К сожалению, о фундаменте немедленно забываешь, вселившись во дворец. Всегда хочется иметь дело с более высокими материями. Вы можете подумать, что вершиной сверхъестественного являются физические феномены, такие как призраки или дома с привидениями. Конечно, физические проявления важны, они привлекают внимание и побуждают исследователя продвигаться дальше в познании неведомого. Но если я однажды увижу их, то не сдвинусь с места, чтобы взглянуть еще. А вот ради послания из более высоких сфер я готов обойти вокруг света.
– С вашей помощью я увидел отличия между различными проявлениями сверхъестественного. Честно говоря, я являюсь агностиком{86}, по отношению как к потусторонним посланиям, так и к физическим феноменам.
– Может быть. Кстати, святой Павел был экстрасенсом. Он говорил об этом настолько ясно, что даже невежественные переводчики не смогли скрыть истинное оккультное значение его слов, хотя преуспели во многих других случаях.
– Вы можете процитировать эти слова?
– Я неплохо знаком с Новым Заветом, хотя, конечно, не знаю всех стихов наизусть. Помните место, где Павел говорит о том, что человеческий язык дается всем, а дар предвидения и пророчеств дарован лишь избранным? Другими словами, опытный спиритуалист не нуждается в поверхностных проявлениях.
– Я должен перечитать этот пассаж.
– Он, кажется, находится в послании коринфянам{87}. Очевидно, члены общины обладали высоким уровнем интеллекта, если Павел адресовал им послания и был уверен, что его правильно поймут.
– Это широко известный факт. Разве нет?
– Да, перед вами конкретный пример. Однако я уклоняюсь от темы. Я хотел сказать, что не следует воспринимать эксперименты Болсовера слишком серьезно. Болсовер, безусловно, искренен, но несколько поверхностен. Погоня за привидениями превратилась в своего рода болезнь. Я знаю многих людей, большей частью женщин, которые посещают спиритические сеансы снова и снова, наблюдают одни и те же процессы, иногда реальные, а иногда, к сожалению, сфабрикованные. Что дают подобные сеансы душе и сердцу? Абсолютно ничего. Напротив, если крепко стоишь на первой ступени познания, не трать времени даром, делай следующий шаг.
– Думаю, что понял вашу мысль. Но я-то стою на твердой почве.
– Твердой?! – воскликнул Марвин. – Господи, прелестная наивность! Но я должен бежать. Вечером газета сдается в набор. Имея тираж десять тысяч, мы должны относиться к делу серьезно, не то что вы, плутократы{88}, которые выходят в печать ежедневно. Я выполняю работу практически за весь персонал.
– Вы упомянули о предостережении.
– Да-да. Я обязан предупредить вас. – Худое узкое лицо Марвина стало серьезным. – Если глубокие религиозные убеждения или другие укоренившиеся предрассудки заставят вас отвергнуть предмет уже после того, как вы его изучили, то не стоит браться за изучение совсем. Это слишком опасно.
– Что вы подразумеваете под словом «опасно»?
– Они ничего не имеют против искренних сомнений или искренней критики. Но если к ним отнестись с пренебрежением, могут жестоко отомстить.
– Кто «они»?
– Кто «они»? Я сам не знаю. Проводники, надзиратели, психические сущности в некотором роде. Кто является мстителем… я должен был сказать «судьей», не так важно. Самое главное, что они существуют.
– Какой вздор, Марвин.
– Я на вашем месте не был бы так уверен.
– Полный вздор! Неужели теологические ужасы средневековья возвращаются вновь? Удивительно, что об этом говорит такой разумный человек, как вы.
Марвин улыбнулся, но его глаза под желтыми кустистыми бровями оставались серьезными.
– Вы очень скоро измените свое мнение. Явление, которое вас заинтересовало, имеет темные стороны. Я как друг обязан поставить вас в известность.
– Я внимательно слушаю.
Приободрившись, Марвин начал рассказ. Он в нескольких словах обрисовал судьбы людей, которые, по его мнению, нечестно играли со сверхъестественными силами и в результате поплатились за это. Марвин говорил о судьях, которые вынесли несправедливые решения; о журналистах, перетасовывавших факты в угоду сенсационности; о тех, кто задавал каверзные вопросы медиумам с целью посмеяться, а также о тех, кто начинал расследование, настроившись заранее на негативный результат, прекрасно понимая, что искажает истину. Перечень на самом деле был устрашающим: длинным и подробным, но Мэлоун оставался невозмутимым.
– Не сомневаюсь, что подобный список может быть составлен по любому поводу. Например, мистер Джонс сказал, что Рафаэль мазила. Вскоре после этого мистер Джонс умер от рака. Вывод: критиковать Рафаэля опасно для жизни. Ваши примеры ничем не лучше.
– Если вы так считаете…
– Попробуйте посмотреть на это с другой стороны. Помните Моргейта? Он всегда был заклятым врагом спиритуалистов, потому что по мировоззрению убежденный материалист. Но он процветает, а его лекции пользуются невероятной популярностью.
– Он изначально скептик. Почему бы и нет?
– А Морган, который время от времени разоблачает нечистых на руку медиумов?
– Если они на самом деле мошенники, то его действия сослужат движению добрую службу.
– А Фальконер, который не устает поливать вас грязью?
– Фальконер? Вы что-нибудь знаете о личной жизни Фальконера? Нет? Тогда поверьте мне на слово: он получил все, что ему причитается. К сожалению, бедняга так и не понял, что является причиной его злоключений. В один прекрасный день все эти джентльмены захотят перечитать свои записи, тогда, возможно, на них снизойдет озарение. Каждый получит то, что заслужил.
В назидание Марвин поведал жуткую историю о человеке, который посвятил свой недюжинный талант борьбе со спиритуалистами, хотя сам никогда не сомневался в существовании высших сил. Таким образом несчастный зарабатывал себе на жизнь. Его ждал конец, показавшийся ужасным даже видавшему виды Мэлоуну.
– Избавьте меня от подробностей, Марвин! – нетерпеливо воскликнул он. – Я сказал то, что думаю; не больше и не меньше. Ваши страшилки не заставят меня изменить свое мнение.
– Я никогда не просил вас менять мнение.
– Вы были недалеко от этого. Я воспринимаю ваши истории как проявление суеверия. Если все рассказанное правда, почему вы не сообщили обо всем в полицию?
