и прошения, просьбах о пощаде — я вновь подняла её своей правой рукой, намотав её волосы же на кулак, и приставила к доске спиной:
— Нравилось смеяться — над ней? Нравилось и угорать — над человеком? Издеваться — над ней, когда она… протекла на паре! — Прорычала я, пока в голове между тем вырисовывался образ милой и главное «приятной», не только лицом и телом, но и душой, брюнетки: с короткими тёмно-каштановыми волосами — до плеч, серо-зелёными глазами меж чёрных и длинных ресниц и под такими же узкими бровями — на не менее узком, а и точнее «низком» и бледном лбу, впалыми щеками и острыми скулами, тонким и длинным носом и узкими губами над небольшим и круглым, с ямочкой, подбородком. Серая мышь! Но и скорее, а там и «именно» — «мораль»! В вечно сером, да и чём-то ещё таком же, что могло — как-то укрыть, спрятать её; помочь — слиться с общим фоном и пространством, не выделяться из… чёрно-белой массы. Не отсвечивать! И так ушла в себя, что почти и пропустила момент, когда девчонка начала качать головой и что-то молотить-лепетать в ответ, но и закрываясь под конец-очередное-начало — бью её головой о доску, с широкой злорадной улыбкой смотря затем на вмятину: на кровавый след — на глянцевой же белой поверхности! «Красное» на «белом»… От пусть и «серого» же тела. Но — и из «чёрной» же души! Эстетика! — Вы же так веселились — унижая её! Сначала — на паре. После — и в «сети»… Я видела «беседу» — и знаю каждую фразу их и… На зубок выучила-вызубрила — фразы, что ты… Ты!.. Как человек же, что должна была быть — с ней и за неё: по виду и расе!.. И твоя же подруга… Вы!.. Писали ей! Словили — кайф, а?! Да-а-а! Пора платить — за удовольствие! — И, тут же пряча пистолет за кожаный чёрный ремень джинс позади себя, в очередной же раз благодарю организаторов семинара! Из-за них и, безусловно же, «благодаря» им же: нас никто раньше положенного — не «подслушает» и не услышит! И, придержав правой рукой её за горло, левой же — резко срываю с неё штаны. А следом — и белые кружевные трусы… с широкой белой прокладкой! Так уж вышло, что когда она разговорится — никто не в силах её заткнуть! И пару дней назад, «как раз», через этот же всё самый её бесполезный трёп — я и услышала информацию, которая меня очень обрадовала: «в этот день» — у неё должны были пойти-прийти месячные! О да… «Идеальная» месть! Та бы… Та бы — мной гордилась. Точно и… Определённо! Вот только и дьявол бы вновь — лишь расстроился. Но и куда уж «одной» спасённой жизни — против «семи» загубленных? А сколько — ещё будет!.. Не могла же за себя постоять — и не постояла… А я вот — почти смогла. «Смогла»! Да… Ведь и осталось же — совсем немного! Затем срываю и её — и откидываю куда-то к чёрному пластиковому мусорному ведру с чёрным же полиэтиленовым пакетом для мусора внутри! Шатенка — пихается. Пытается даже — и вырваться… Но и я — лишь сильнее сжимаю её шею в своей хватке, ловя её немые движения губ. Но — и не своими же губами! А будто и хозяйка домашнего животного, в данном же всё случае — «рыбки», и через всё тот же пакет, правда, уже и прозрачный, с водой и… тряся же его изо всех своих «детских любвеобильных сил»: «Ры-ы-ыбк-а-а-а!». «В поисках Немо». Помним. Любим… Надо пересмотреть! Сразу после — «Короля льва». И «Спирита»! После чего — возвращаю её одежду на её же «законное» место и наблюдаю, как девчонка сжимается, держа себя руками, и горько плачет! Дело — времени… Напряжение — сделает своё дело; а нервный срыв — и подбавит. А там — ещё догонит и… «Добавит»! И скоро, буквально же уже и вот-вот — «мы» сможем лицезреть ещё одно ответвление от шоу! Пока и мальчики же всё, тем временем, не теряли же его даром и, уже поменявшись местами, продолжали своё наипрекраснейшее действо: где уже и брюнет — отсасывал у блондина; а второй, блаженно прикрыв глаза и запрокинув голову назад, с упоением облизывал влажным языком свои сухие и покусанные губы. Целиком же — взял и… Прямо-таки — захватил! Какая умница… И, параллельно же ещё задавая уже и «свой» ритм-темп, он так же тяжело дышал, хрипел и почти же что гортанно и с «рыком» стонал, пропуская тёмные короткие пряди своего любовника через пальцы!
И, снова же включив видео, до этого же какое-то время всё же попридержав его на «паузе», чтобы и всё, всех и вся же более-менее «подготовить» — к крайнему и тут же последнему, финишному рывку, я ухмыльнулась и, обведя «взглядом» телефона аудиторию, начала — вновь с парней, после чего — перешла на тела девчонок у двери… и, наконец, закончила — брюнетом у стены; воспользовавшись ещё и моментов, ненадолго к нему и поближе же подойдя, забрала у него телефон! И, вытащив таки его же сим-ку из него, тут же сломала её; а чёрный гаджет с яблочком — прибрала себе: в задний же правый карман джинс — под рукоятью, а и не дулом пушки. И вновь затем — подошла к шатенке!
— Какой казус, а… Надо же!.. «Студентка» и… «Протекла»! Что же ты так, м?.. Не следишь за… «этим» делом?! — Хриплый и надсадный смех вырывается из моей глотки, пока я опускаю камеру от лица заплаканной девчушки к её же ногам, засняв и во всей же красе — тёмно-бордовое пятно на внутренних сторонах её бёдер, широко же при этом ещё и улыбаясь-скалясь. — Какой позор! Да… Попасть в её ситуацию — неприятно, правда? — Кивает и сильнее прежнего всхлипывает-кашляет. — Я знаю — как помочь тебе: избавиться от… «этого». Могу подсказать! — И ведь самая что ни на есть «надежда» — зажигается в её карих глаза. А мне вдруг и совсем уже становится ненавистен — этот цвет. Ведь и мало того, что меня тошнит от неё — от самой себя! У меня же — точно такой же цвет и главное «размер» глаз! — За моей спиной, в самом дальнем углу аудитории, открыто окно, в которое вы так часто и так «беспалевно» —
