И Лилия увлеченно занялась спортом, и не каким-нибудь, вроде шахмат или спортивного ориентирования, ее интересовали боевые виды спорта. Раньше отец неоднократно пытался привить ей любовь к спорту, учитывая боевой характер дочурки, активной участницы всех мальчишеских игрищ. Однако в этом Николай Иванович не преуспел: дальше дворовых игр интересы Лильки не простирались…Зато сейчас все изменилось. Для начала девушка записалась в секцию альпинизма, и в течение ближайших лет не только в разы увеличила свою природную физическую силу и выносливость, но и объездила немало прекрасных заповедных мест: Крым, Кавказские горы, Хибины… При этом у нее была возможность обрести немало друзей, но Лиля этого не сделала, хорошо представляя себе иллюзорность людских отношений, а все попытки ухаживания или заигрывания пресекала в корне. Затем она оставила альпинистскую секцию и занялась восточными единоборствами, в коих добилась впечатляющих успехов, не раз побеждая в городских , областных, а позже – и в общероссийских соревнованиях. При этом ей довелось побывать во многих городах – от Калининграда до Хабаровска… и отовсюду она привозила награды. Следующим этапом ее физического самосовершенствования стало овладение холодным оружием. Она нашла себе отменного тренера, с кем ее позже связала тесная и добрая дружба, которая могла бы перерасти в нечто большее, но увы! тренер не интересовался книгами, а Пушкина читал разве что в далеком детстве. Такого Лилия мужчинам не прощала…Поэтому их отношения так и остались дружбой – благо тренер был женат и имел двух детей, что не мешало ему относиться к Лилии с благоговением и обожанием. От него Лилия научилась многому: мастерски владеть ножом, сражаться на мечах, умело действовать боевым шестом… А время неумолимо летело вперед. Когда Лилии перевалило за сорок, она оставила активные спортивные занятия, но в боевой форме поддерживала себя неукоснительно, в чем ей немало помогало наличие в доме, на втором этаже рядом со спальней, небольшого спортзала, оборудованного все тем же неутомимым и незабвенным отцом. Поэтому никто не наблюдал ее спортивных уроков, и никто из мужчин, вступающих в общение с ней, не мог и представить, что эта высокая симпатичная женщина вполне солидного возраста, наделенная фигурой спортивной девушки, обладает такими боевыми навыками, которые им даже не снились! Не снились они, конечно, и бедняге Олегу Стасенкову, столь неосмотрительно заимевшему в лице Лилии Николаевны смертельного и непримиримого врага…
Олег Стасенков был не просто личным врагом госпожи Гончаровой, он явился своеобразной вехой на ее пути к осознанию особого смысла в ее жизни. Совершенное им деяние было настолько вопиющим, что практически не оставило Лилии Николаевне выбора. До этого она могла еще найти какие-то оправдания действиям вандалов – главных носителей современного варварства. Стасенков положил этому всепрощенчеству конец – решительно и бесповоротно. Такого она забыть не могла, простить – тем более. Это двуногое с душой червяка или мокрицы, по какому-то недоразумению появившееся на Земле в человеческом облике – не должно было жить! Ну – никак! Ну не способен человек разумный на подобную гнусность! Такое сотворить с книгой, так надругаться над тенью самого Пушкина?! Недаром ведь оскорбленный поэт явился ей прямо в библиотеке, в одну из ближайших ночей. Он даже слова ей сказать не пожелал. Она и так должна была понять. И она поняла. Мертвые не прощают, когда глумятся над их памятью. И живые прощать такого тоже не должны.
В ту ночь Лилия Николаевна поняла совершенно отчетливо: она убьет это человекообразное существо, Стасенков покинет мир живущих. Если ему повезет, когда-нибудь он вернется в этот мир снова, и тогда уже его духовный образ будет соответствовать обличью телесному. Сейчас же такого соответствия нет, что совершенно недопустимо. Она убьет его… Но это будет не убийство, как таковое, это будет казнь – жестокая, беспощадная, страшная, и она исполнит в этой казни обязанности судьи и палача. И она полна решимости сделать это со всей свойственной ей тщательностью.
С того самого дня Гончарова возила в своей машине приспособления для предстоящего акта возмездия: боевой шест, складной нож, тяжелые ботинки с толстой рифленой подошвой, темный спортивный костюм… Она должна была быть готовой в любой подходящий момент совершить задуманную казнь. Случай представился неожиданно прямо в библиотеке, а невольной наводчицей выступила подружка будущей жертвы, без удержу болтавшая по телефону. Услышав ее разговор с Олегом, Лилия Николаевна поняла, что более удачного момента не представится никогда. Именно на этот случай у нее все было подготовлено самым тщательным образом. Место, где Пучкова назначила свидание своему бойфренду, было ей хорошо знакомо. Запас времени также устраивал. И уже через полчаса после окончания рабочего дня она легко оказалась на месте, что было бы просто немыслимо, не подготовься она заранее.
Так как Лена дала фору по времени будущей убийце, Гончарова успела и машину спрятать, и переодеться, и прийти на место, где ей оставалось лишь немного обождать, пока болван явится на встречу со своей полудурочной подружкой, приведшей его прямиком в руки его палача.
Лилии Николаевне почему-то очень нравилось вспоминать, как именно это все произошло.Ленка будто бы позаботилась о том, чтобы у нее осталось больше времени для совершения казни. Олегу пришлось дожидаться этой безбашенной дуры. На само убийство Гончарова отводила не более пяти – семи минут, но запас времени ей пригодился, чтобы заманить парня в лес подальше и поглуше, что и было успешно выполнено. После этого только Гончарова напала на свою жертву.
...Лилия Николаевна поднялась с кресла и подошла к висящим на стене клинкам. Чуть наклонив голову к плечу, она медленно положила ладонь на один из ножей – слегка изогнутый, с треугольными зубцами на лезвии…Она залюбовалась своей округлой, сильной ладонью, лежащей поверх стального ножа: гибкие пальцы, очень длинные, острые, тщательно отточенные ногти...Как они похожи на лезвия, они поистине смертоносны! госпожа Гончарова отлично знала, что легко могла бы вот этими сокрушительными ногтями вырвать глаза своей жертве, разорвать горло… Но тогда у нее не было времени на те художества, которым она предалась бы со страстью в иных обстоятельствах. До самой встречи со Стасенковым на берегу Гуслянки, в глухой чаще, все у нее шло как по маслу, однако везение могло закончиться в любую минуту, и забывать об этом было нельзя. Было необходимо немедленно приступать к делу…
