Норман подвинулся ближе вместе со стулом, как будто разговор с Ганнисоном и был той причиной, которая» Ривела его сюда.
— Думаю, — говорил Ганнисон, — они намерены использовать случай с Маргарет Ван Найс: мол, дыма без огня не бывает. Кроме того, они могут выставить против вас Теодора Дженнингса и заявить, что его «нервный срыв» был вызван вашей несправедливостью к мальчику, и так далее. Разумеется, мы отстоим вашу невиновность, но боюсь, что даже упоминание о подобных вещах произведет неблагоприятное впечатление на остальных членов опекунского совета. Прибавьте еще ту лекцию о сексуальном образовании, которую вы собирались прочитать, и своих друзей-актеров, которых вы пригласили в колледж. Я ничего не имею против них, Норм, однако вы выбрали для приглашения крайне неудачное время.
Норман кивнул, как того требовали обстоятельства. Миссис Ганнисон должна скоро подойти. Служанка сказала ему по телефону, что она только что поехала к мужу на работу.
— Конечно, по сути это все мелочи, — положительно, Ганнисон сегодня выглядел непривычно суровым, — но, как я уже сказал, они производят неблагоприятное впечатление. Реальная же опасность заключается в обсуждении вашего поведения на занятиях, тематики ваших публичных выступлений, пустяковых промашек, допущенных вами в обществе. И тогда найдется кто-нибудь, кто предложит сократить расходы колледжа. Вы понимаете, что я имею в виду. — Ганнисон помолчал. — Меня тревожит то, что Поллард охладел к вам. Мы беседовали с ним о Соутелле, и я высказал ему все, что думаю об этом назначении; он ответил мне, что Соутелла навязали ему опекуны.
Он неплохой человек, однако — и прежде всего — политик. — Ганнисон пожал плечами, словно поясняя Норману, что разделение на политиков и профессоров берет начало еще в ледниковом периоде.
Норман заставил себя проявить интерес:
— По-моему, на прошлой неделе я оскорбил его. Мы разговаривали на повышенных тонах, и я не выдержал.
Ганнисон покачал головой:
— Да нет, к оскорблениям ему не привыкать. Если он присоединился к вашим врагам, то потому, что счел это необходимым или по крайней мере полезным — ненавижу это слово! — с точки зрения общественного мнения. Вы же знаете, как он руководит колледжем. Каждые год-два он обязательно отдает кого-то на съедение волкам.
Норман слушал его краем уха. Он думал о Тэнси — такой, какой он ее оставил: связанная по рукам и ногам, оскаленные зубы, хриплое дыхание и запах виски, которое он силой влил ей в горло. Он выбрал обходной путь, но иной возможности у него не было. Ночью, утратив на миг мужество, он решил было вызвать врача и попросить, чтобы Тэнси поместили в больницу, но потом сообразил, что так навсегда потеряет ее. Какой психиатр поверит в существование заговора против его жены? По тем же соображениям он не стал обращаться за помощью ни к кому из друзей. Нет, единственный шанс состоял в том, чтобы застать миссис Ганнисон врасплох. Однако с утра Норману мерещились газетные заголовки вроде: «ПРОФЕССОРСКАЯ ЖЕНА — ЖЕРТВА ПЫТОК! ЗАПЕРТА В ШКАФУ СОБСТВЕННЫМ МУЖЕМ!»
— Дело очень серьезное, Норм, — повторил Ганнисон. — Моя жена тоже так думает, а она в таких вещах разбирается.
Его жена! Норман послушно кивнул.
— Жаль, что все завертелось именно сейчас, — продолжал Ганнисон, — когда у вас и без того хлопот полон рот.
Норман заметил, что Ганнисон исподтишка посматривает на полоски пластыря в углу левого глаза и на верхней губе, но не стал ничего объяснять. Ганнисон беспокойно заерзал в кресле.
— Норм, — сказал он, — у меня складывается впечатление, что с вами что-то произошло. Вы один из немногих известных мне людей, которые способны стойко переносить удары судьбы. Но теперь мне кажется, что у вас не все ладно.
Норман понимал, что намек, прозвучавший в словах Ганнисона, сделан из искреннего сочувствия. На мгновение он подумал о том, чтобы открыть Ганнисону хотя бы частичку правды, — и с негодованием отверг эту мысль.
Поступить так — все равно что обратиться в суд; а он мог представить — и представлял с изумительной, не правдоподобной отчетливостью, — что его ожидает в подобном случае!
Вот на свидетельское место становится Тэнси, пускай даже в ее прежнем, замороженном состоянии. «Вы утверждаете, миссис Сейлор, что ваша душа была похищена из вашего тела?»— «Да». — «Вы сознаете отсутствие своей души?»— «Я ничего не сознаю». — «Ничего? Надеюсь, вы не имеете в виду, что вы без сознания?»— «Да, я без сознания, я не вижу и не слышу». — «Вы хотите сказать, что не видите и не слышите меня?»— «Да». — «Но тогда…» Судья стучит молотком. «Если это безобразие немедленно не прекратится, я распоряжусь очистить помещение!» Или выходит на то же место миссис Ганнисон, а он, Норман Сейлор, начинает взывать к присяжным: «Господа, взгляните ей в глаза! Смотрите внимательнее! Душа моей жены там, в них, надо только увидеть ее!»
— Что с вами, Норм? — услышал он доброжелательный голос Ганнисона. Отгоняя неожиданно накатившую дремоту, он встряхнулся.
И тут в кабинет вошла миссис Ганнисон.
— Добрый день, — поздоровалась она. — Я рада, что вы двое наконец сошлись. Сдается мне, вы не спали как минимум две ночи подряд, — прибавила она, окинув Нормана слегка покровительственным взглядом. — Что с вашим лицом? Или его расцарапал ваш кот?
Ганнисон рассмеялся, сглаживая, как обычно, некоторую резкость жены.
— Женщина! Любит собак и терпеть не может кошек.
Но она права, Норм, вам явно не помешает выспаться.
Увидев миссис Ганнисон, услышав ее, Норман встрепенулся. Она выглядела так, словно недавно поднялась с постели после десятичасового сна. Дорогой зеленый костюм шел к ее рыжим волосам и придавал ей своеобразную величавость. Характерная небрежность ее наряда, разумеется, присутствовала, но она вдруг показалась Норману капризом властелина мира, который настолько могуществен, что может позволить себе неаккуратность в одежде.
Внезапно сердце Нормана учащенно забилось: при миссис Ганнисон не было ее пухлой сумки.
Он не решился заглянуть ей в глаза, но привстал на стуле.
— Не уходите, Норм, — проговорил Ганнисон, — нам многое еще нужно обсудить.
— Да, куда вы спешите? — осведомилась миссис Ганнисон.
— Извините, — пробормотал Норман, — если не возражаете, я зайду попозже. Или в крайнем случае завтра утром.
— Хорошо, — согласился Ганнисон, — но учтите, что опекунский совет соберется завтра днем.
Миссис Ганнисон уселась на стул, который освободил Норман.
— Передайте привет Тэнси, — сказала она. — Мы с ней увидимся сегодня вечером, если она, конечно, поправится.
Утвердительно кивнув, Норман вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
