Желание убивать лучом ненависти выстрелило из глаз Лармики в лицо Дорис, утонув в волне ответной неприязни. Невидимые угли пылали между скачущей лошадью и несущейся двуколкой — это схлестнулись взгляды человека и вампира.
Внезапно Ди натянул поводья.
— Ох! — Дорис резко остановила свою лошадь.
Один Греко замешкался, а когда заметил, что оторвался от остальных, то решил, что оставаться в такой компании ему больше не с руки — как бы не вышло чего похуже! Он рванул с места в карьер и скоро растворился во мраке.
Никто не знал, что затеял Ди, но Дэн послушно вылез из повозки вслед за «старшим братцем», а Дорис спешилась. Лармика повернулась к ним.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она.
— Ты сама сказала, что мы ушли достаточно далеко и граф уже не погонится за нами. Теперь осталось только разобраться с тобой… — Голос охотника был мягок, но Лармика напряглась; затвердели лица и Дорис с Дэном. — Меня наняли, чтобы защитить эту девушку, а значит, я должен убить твоего отца. О другом речи не было, так что сейчас мой наниматель должен решить, как поступить с тобой. Итак?
Последнее «итак?» было обращено к Дорис. Девушке казалось, что она достаточно сильно ненавидит вампиров, чтобы прикончить их всех, но сейчас она видела перед собой красивую, беззащитную молодую леди, почти что свою ровесницу. Это противоречие ставило Дорис в тупик.
«Дочь мерзкого аристократа… Если бы не ее семейка, мы с Дэном жили бы сейчас спокойно… Нужно убить ее! Я могу дать ей свой хлыст, и пусть дерется с Ди. Это будет честно. Предоставим ей шанс, в этом нет ничего постыдного…»
— Ну, чего ты хочешь? — спросил Ди.
— Зарезать меня. — Глаза Лармики полыхнули.
Дорис тряхнула головой.
— Отпустим ее. Не хочу, чтобы на моей совести было убийство. Не хочу, пусть даже она и аристократка…
Ди повернулся к Дэну:
— А ты что скажешь?
— Ясно как день! Хладнокровно убить женщину — я на такую низость не способен, да и ты тоже, верно?
И тут Ди улыбнулся. Годы, даже десятилетия спустя Лэнги будут помнить эту улыбку и гордиться тем, что она была вызвана их словами.
— Что ж, вопрос решен. Иди.
С этими словами Ди отвернулся от Лармики, обрушившей ему в спину поток оскорблений:
— Меня поражает людская глупость! Не питайте себя иллюзиями, что я благодарна вам. Вы еще раскаетесь, что освободили меня! На твоем месте, девчонка, я бы заколола тебя, как свинью. А заодно и твоего братца.
— Бери лошадь! — Дорис бросила Лармике поводья, а сама села в повозку.
— Похоже, даже детям известен вселенский закон, — спокойно произнес Ди, который оказался на месте возницы.
— Какой?
— Выживает наиболее приспособленный, кто сильней, тот и прав, — не этому ли учил вас бог-предтеча.
Лармика выпучила глаза, но через секунду громко рассмеялась.
— Ты не только тошнотворно мягкосердечен, но, кажется, еще и склонен к галлюцинациям. Ты упомянул нашего бога-предтечу? Такие низкие существа, как ты, не могут знать что-либо о его величии. Он создал нашу цивилизацию, весь наш мир и законы, которым мы повинуемся. Каждый из нас верно и преданно следует его учению.
— Каждый из вас? Тогда почему бедный старый хрен всегда так нервничал…
— Бедный старый хрен? Ты говоришь о… Нет, не может быть… — В голосе Лармики послышался страх. Ей вспомнилась одна весьма правдоподобная сплетня, шепотком передававшаяся из уст в уста на балу в замке, когда она сама была еще ребенком.
— Такое искусство и такая мощь… Возможно, ты…
Щелкнул хлыст.
Двуколка, визгливо поскрипывая, резво покатила прочь, а дочь аристократа, забыв подобрать поводья, оцепенела на месте, облитая лунным светом.
— Милорд, быть может…
На следующий день Дорис в сопровождении Дэна и Ди отправилась позаботиться о теле доктора Ферринго. Затем они известили шерифа обо всех преступлениях Рэя-Гинсея и Греко, перепоручив ему заняться останками.
Уже получивший коммюнике из Педро о Силах обороны Фронтира, шериф лично поехал в развалины и обнаружил там три страшных трупа. Основываясь на показаниях Дорис, он заключил, что банда Рэя-Гинсея связана с исчезновением патруля СОФ. Во все соседние деревни были разосланы следователи, выясняющие местонахождение отряда.
— Рэю-Гинсею недолго осталось гулять на свободе. Хотя, возможно, он уже сделал ноги, особенно после того, как ты отрубил ему клешню.
Возвращаясь на ферму, Дорис так и сияла — по крайней мере одна ее проблема была решена. Однако Ди сказал:
— Если он станет аристократом, то может потерять все конечности — и тем не менее будет представлять угрозу.
Да, Рэй-Гинсей отчаянно стремился присоединиться к знати. Зная его ловкость и коварство, не говоря уже о злопамятности не в пример змеиной, казалось невероятным, что он смоется, поджав хвост, или выйдет из игры, не достигнув цели. Пускай он скрылся — ясно, что он станет выжидать и неусыпно следить за своими врагами. К тому же бандит все еще мог выполнять приказы графа.
Дневной противник несказанно стеснял Ди. До сих пор ему приходилось быть настороже лишь ночью, но теперь и днем стало невозможно отправиться в графский замок, нельзя было оставлять Дорис и Дэна на милость серьезного неприятеля, обладающего грозным оружием и еще более страшной сноровкой.
— Плохо и то, что они не засадили мерзавца Греко, — пробормотал Дэн.
Шериф распутал дело Рэя-Гинсея, но пакости Греко остались безнаказанными. Дорис, Дэн и Ди в сопровождении представителя закона съездили к дому мэра, чтобы задать Греко пару вопросов. Старик-отец, вышедший на стук, брюзгливо проинформировал гостей, что его сын, вернувшись прошлой ночью домой в весьма возбужденном состоянии, забрал все имевшиеся в наличии деньги, а также только что доставленную из починки боевую форму, и ускакал прочь.
Шериф попросил девушку и ее спутников подождать в его кабинете, пока он переговорит кое с кем из преступных приятелей Греко, но те в один голос утверждали, что ничего о нем не знают.
Совершенно не представляя, где могут находиться Рэй-Гинсей и Греко, шериф ничего больше не мог поделать, разве что неофициально разослать описание сынка мэра в другие городишки с просьбой задержать этого человека для получения от него важной информации в связи с убийством доктора Ферринго.
— Арестовать его мы не можем, — объяснил шериф явно недовольной Дорис. — Из сказанного тобой ясно, что дока убила аристократка. И поскольку на момент смерти он уже превратился в вампира, непонятно, можно ли вообще обвинить лицо, ответственное за его гибель. Вот если бы Столица выслала нам четкие инструкции, как поступать в подобных случаях…
