и от боли, из-за того, что его тащили по тротуару. В фильмах это всегда выглядело безболезненно, но в реальности все было намного мучительнее, когда рубашка на спине порвалась, из-за чего кожа скреблась по цементу.
Бо и Винс ускорились. Под освещением вывесок Скот видел огромные пятна крови на асфальте, пока его таскали по земле, как огромную кисточку. Они попытались вырисовать на асфальте шестерку три разa, при этом смеясь и улюлюкая. Даже Бо, который выглядел понурым, немного взбодрился. Наконец, оба мотоцикла остановились, оставляя Скота дрожать в растекающейся луже крови.
Под рычание двигателей Винс посмотрел через плечо и прокричал.
- Веселей пацан! Ты умрешь, пока я буду заниматься любимым делом... Разрывать ебучих позеров под дет-блядь-металл!
Их мотоциклы снова взвыли и оба рванули в разные стороны. Джереми отправился налево, Винс - направо, и оба они орали:
- СААААААТАААААНААААААААА!!!
Скот в ужасе наблюдал, как натянутые цепи раздвинули его ноги. Он пытался их сжать, но их раздвинуло слишком широко - гораздо шире, чем он мог сделать это самостоятельно: он был растянут на полный шпагат чирлидерши. Цепи дергались в стороны, как резиновые жгуты, пока лошадиные силы мотоциклов бились с сопротивлением.
Сухожилия Скота порвались, и ноги вырвало из их углублений. Его визг можно было ошибочно принять за скрежет шин об асфальт. Его продолжало разрывать под неумолимым рычагом, раскрывая его промежность шире и заливая все кровью, пока мотоциклы расходились в стороны. Кровь и внутренности хлынули из его разорванной промежности, разрыв углублялся вдоль его туловища, как будто разлом от землетрясения.
Зрачки Скотта расширились, когда он увидел, как фара мотоцикла Винса развернулась, мчась на него, как поезд по туннелю смерти. Почти как последний акт неповиновения, Скот вспомнил припев песни "Alive", пожалев, что он не может его спеть, захлебываясь собственной кровью.
Я все еще живой... все еще жиии...
Мотоцикл врезался в его останки, пробиваясь через анатомическую жиду. К тому моменту, когда мотоцикл разнес его грудь настолько сильно, чтобы следы от шин остались на одном из желудочков его разорванного сердца, глаза Скота не видели, как мотоцикл Винса, рассекает по его останкам.
Либо мотоцикл Джереми позже. Как и мотоцикл Бо, после этого.
Гор чувствовал, что его вот-вот стошнит. Два пинка по промежности (с одинаковым успехом) от Стефани вызвали у него плохое самочувствие в кишках, отвращение, которое также усиливалось шокирующей потерей Евы и Марселя. Гор привык думать, что смерть это то, что бывает с другими, более слабыми людьми, но сегодняшняя ночь его протрезвила в этом вопросе. В одну ночь ты можешь участвовать в групповом сексе, в компании своего зловещего культа, вылизывая мертвую пизду, пока какая-то сука таранит твое очко внутренностями, а в следующую ночь - ты находишь своих друзей такими же безжизненными, как та мертвая пизда. Безумие.
Если ему и нужны были доказательства того, насколько пропала групповая динамика, ему просто нужно было посмотреть на Фентона, который стал сейчас его союзником. Как Деcмонд мог включить такого лузера к тем, кто должны были быть сродни богам среди людей, волками среди овец?
Пока они прочесывали продовольственный отдел, Гор не переставая думал, что Диззи и Фентон - не самые вдохновляющие образчики уверенности и демонстрации силы. С ними сейчас должен был быть Деcмонд, заместо того, чтобы облаивать всех у касс и у стоек с журналами о жизнях знаменитостей, и секретных пидорских болезнях. Им нужно было выследить этих ублюдков из "Фрешвея" и прикончить их. К Ричарду и Трею, которые были в их группе, Гор относился хорошо. Два огромных мордоворота в крутых футболках Incantation и Autopsy. Ричард был вооружён битой с шипами, a Трей - вилами на короткой рукоятке.
К ним вскоре подоспели Присцилла и Алекс, оба также были гораздо более лучшими вариантами, чем Фентон и Диззи, хотя и похуже Трея с Ричардом. На Присцилле была надета футболка с классической гравюрой Влада Цепеша, и вооружена была гвоздодером с парочкой гвоздей, которые были вставлены в ее волосы. Выбор Алекса при наряде пал на толстовку с логотипом альбома "Eaten Back to Life" группы Cannibal Corpse, а вооружен он был томагавком. Гору он казался полным говнюком, потому что он появился в футболке Dawn of Possession, которую первоначально выбрал Гор, ему пришлось вернуться к машине и подобрать что-то другое, чтобы избавить их от унижения, что они выглядели бы как близнецы. Было понятно, кто чей подчиненный, с учетом того, что Гор был частью доверенного круга, но Алексу очевидно было все равно. Возможно, ему тоже следовало сменить тампон, пока он этим занимался.
Диззи отправил Присциллу и Алекса следить за дверьми, пока остальные проходили проход за проходом. Они не могли допустить, чтобы команда "Фрешвея" прокралась сюда, на территорию, которую "Дьявольская Пища" пометила как "чистая", а затем напали бы спереди, когда Гор и остальные возвращались, или, что еще хуже, устроили бы засаду и напали сзади. Пока что они не нашли кого-либо в продовольственном отделе, кроме продуктов, сложенных в стопки, и пистолетов с ценниками. Гор в голове создал себе напоминание, что должен использовать один такой, прежде чем они уйдут. Он мог бы предложить копам чертовски выгодную сделку на мертвого выблядка Дарлы.
Семерых должно было быть вполне достаточно, чтобы разобраться с Руби и Антонио. Но вот Стефани Гор хотел оставить себе. Он был должен этой суке. Он очень надеялся, что ему удастся унизить ее также, как и она его, когда наступит время. Его зудящие яички прогнозировали довольно мрачный исход, когда он приступит к выполнению своего ректального наказания, которое он готовил для старушки Стеф после своей предыдущей неудачной попытки. Hо он также метил на то, чтобы она поклялась в верности Сатане, прежде чем он спустит свою "сметану" ей в кишечник.
Они проверяли проход, наполненный консервами, когда Фентон сказал:
- Чувак, ты мог бы хоть предупредить об инициации, - он вел себя так, как будто они с Гором друзья, а Гор не ненавидел его нутро.
- Какой инициации? – cпросил Гор. – Деcмонд предложил работу в "Дьявольской Пище", я согласился. Не думал тогда, что мы начнем нанимать позерских сопляков.
- Ну, как бы ты это не называл... - cказал Фентон, не обратив внимания на оскорбление.
Что-то в его пронзительном голосе наводило на мысль о том, что он на исповеди изливает душу. Гор даже ждал, что Фентон исповедуется ему в его основной слабости, и более того, он думал, что
