Фон Браун поперхнулся кофе – на стол полетели брызги.
– Это великая мысль, фроляйн, – взвешивая каждое слово, произнес он. – Но нам следует учитывать: местные аборигены весьма специфичны в своих вкусах. Я не сразу привык к сюрпризам русской жизни, многое казалось странным… например, хорошенько выпить с раннего утра, чтобы исчез синдром похмелья. Вряд ли ваше смелое предложение об императоре с пирсингом в пупке встретит теплый отклик в их очерствевших сердцах.
Недовольно сморщив нос, Бритни бросила взгляд на царские джинсы. Про себя она уже решила, что отнесет их в приют для бездомных на Манхэттене – ужасная традиция правителей этой северной страны сбагривать гостям свои старые тряпки ей не особенно понравилась. Но гонорар вполне устраивал!
– Да, в Москве много загадочного, – моргнула Бритни. – Например, у нас боятся гризли, типа жуткое чудовище… а здесь – милый национальный зверек, вроде как кошечка. И с демократией в империи кранты, я по CNN слышала. О, нет-нет, не волнуйтесь – фактура, что тут денег до фигища, все перевешивает. Недавно, сэр, сидели мы с Пэрис Хилтон за чашкой протеинового коктейля с рукколой, она сболтнула – ее позвали в империю приехать и сказать про одну школьницу-дизайнера: дескать, они с девочкой подружки неразлейвода. Работы на полчаса – постоять, поулыбаться, похлопать по плечу и можно обратно ехать. Прейскурант Пэрис выдвинула божеский – улыбка двадцать килобаксов, похлопывание – сотенка, чмок в щечку – полтинник. Два миллиона набежало. Хилтон скидку предоставила, как оптовому покупателю. Я удивилась… говорю: Пэрис, неужели в России школьницы не знают, куда деньги девать? Аж страшно стало, что не там родилась. Оказалось, у девочки папа на бабловой фабрике работает… у него бабла – ну просто завались… вот он ей в подружки и нанимает кого попало. Это модно – Наоми Кэмпбелл влюбилась в русского купца. Я слушала ее, слезы утирала, так прелестно… У топ-моделей в голове особая функция – как только человек зарабатывает миллиард, они в него автоматом влюбляются.
«Вундербар [35], – с восторгом подумал фон Браун. – Девица еще бо´льшая дура, чем кажется. Надо подумать, как использовать эту ее особенность».
– Натюрлих, фроляйн, – кивнул он. – Тем паче, как здесь говорят, цыплят по осени сосут. Похвально, что вы заключили эксклюзивный контракт с Кремлем на предмет апгрейда имиджа Российской империи, включая обоих государей. Похлопывания и улыбки нам не понадобятся. Министр двора граф Шкуро уполномочил меня задать вопрос… способны ли вы обрить голову?
Лицо Бритни изменилось, но лишь на мгновение.
– О, я уже делала это бесплатно, а за деньги – так куда проще, – сообщила она с купеческой интонацией. – Но вы можете поведать, для чего это нужно?
Барон повернул кран самовара, наливая в чашку «капучино».
– Для рекламы призыва в армию, – признался он. – Проблем выше головы – никто служить не хочет. Казачьи эскадроны состоят из одних лошадей, уже узбеков туда по контракту берем… чего там, даже в лейб-гвардии Преображенском полку недобор – среди офицеров считается неперспективным, нет шанса оружие со склада на сторону продать. С вами мы надеемся вдохнуть веру в молодежь. Развесим плакаты и запустим на ТВ отпадный лозунг: «Чисто бритая Бритни – ты увидишь только в армии!»
«Оксюморон [36], – с тоской подумала Бритни. – Ужас аборигенский. Нет чтобы по-человечески попросить из машины без трусов вылезти… Кошмар, но придется потерпеть. Это как визит миссионера в племя папуасов. Куча сложностей и риска, но есть шанс сменять крест из пластмассы на алмаз».
– О’кей, – грустно ответила Спирс. – Побрею голову, хули делать.
– Замечательно, – враз повеселел фон Браун. – Как только фотосессия закончится, пишите, битте, новую песню… чтобы стала стопроцентным хитом и прославляла монархию. Ну, можно в стиле ваших старых…
Шикарная империя, отличный государь,
Как славно жииииитъ с тобоооооой…
А кто тебя не любит (тыц-тыц) тот морарь!
– Да, ложится на мотив Hit me baby one more time, – повеселела Бритни. – Можно дополнительную аранжировку сделать. А кто такой морарь вообще?
– Вирус, – коротко ответил фон Браун. – Бактерия-мутант, хуже свиного гриппа. Поражает людей, и они начинают вести себя дико – наступает разновидность бешенства. Последний раз в Бессарабии ужас сколько народу заразилось… хорошо, у нас в «Домодедово» отличные санитарные кордоны стоят: а то б несдобровать. Как говорится, жареного Бог поперчил… или береженого Бог утопил… извините, вот сейчас точно в словаре посмотрю.
Бритни закинула ногу на ногу, сверкнув бриллиантами на чулках.
– Хит запишем, – крякнула она четким, деловым тоном. – Я уже так и вижу: танцую я и рядом девочки в костюмах стрельцов… или витязей… dick знает, кто там у вас. Клип блестящий сделаем. Типа я тяжело больна… раком или что… а государь приходит, касается меня – я встаю и танцую. Блеск, правда?
– Вы, кроме танцев, что-то еще умеете? – с раздражением спросил барон.
– Трусы снимать, – резко приподнялась Бритни. – Надо?
– Нет-нет-нет, – поспешно протянул руку фон Браун. – Верю на слово. Гут, аллее ин орднунг [37]. Песенка сработает – а после подождем, пока кайзер-фатер посадит в тюрьму нового торговца медом, обвинив его в кризисе. И оп-ля – просим сделать римейк Oops! I did it again. Так, где ваш контракт? Ага, вот он. Смотрите, в пункте № 22 записано, что вы во всех интервью должны говорить: монархия это обалденная красота метафизическая: еле-еле сошли с трапа самолета, так вас и накрыло, вау – корона, мантия и гофмейстеры.
– О’кей, – бросив в воздух жвачку, Бритни поймала ее ртом. – Могу даже от себя добавить, что во время аудиенции с государем я два раза кончила.
– Это совсем нелишне, фроляйн, – деликатно согласился фон Браун.
– Но… – задумалась Бритни. – Государь ведь женат, правда? А где же его…
Фарфоровая чашка, выпав из рук Леопольда, разлетелась вдребезги.
– Да что вы себе позволяете! – зашипел продюсер, подпрыгнув в кресле. – Это государственная тайна! Конечно, у императора имеется жена… но ее запрещено видеть – под страхом пожизненного заключения. Государыня опасается сглаза: причем до такой степени, что говорить о ней тоже нельзя… даже в прессе упоминать! Но царица существует… как Иисус, она незримо присутствует вместе с нами… может быть, сейчас, в этой комнате. Заклинаю вас, фроляйн – своей неосторожностью вы навлечете проклятие!
– Fuck, – побледнела Бритни, также уронив чашку. – Боже милостивый, откуда ж я знала? Я только хотела перед ней станцевать… ладно… Кстати, говоря о государе, я всегда теряюсь… кого вы имеете в виду? Их же двое.
