Мы были в баре, где над нами нависал восковой Кристофер Ли в роли Дракулы. Барменом был вампир по имени Гарри с длинными рыжеватыми волосами и серебряной заклепкой в носу. Он выглядел очень юным, очень современным и помнил, наверное, Джеймстаунскую хартию, хотя по британскому акценту можно было судить, что он появился в стране не раньше семнадцатого века. Сейчас он полировал стойку с таким видом, будто от этого зависела его жизнь. Несмотря на бесстрастное лицо бармена, я знала, что он нервничает. Что ж, его можно понять. Он здесь не только бармен, но и совладелец.
Сегодня в баре завсегдатай-вампир напал на женщину. Очень плохо для бизнеса. Женщина выплеснула ему в лицо содержимое своего бокала и щелкнула зажигалкой. Необходимость – мать изобретательности. Вампиры отлично горят. Но тихий бар, рассчитанный на заманивание семейных туристов, не совсем подходящее место для таких крайних мер. Может быть, женщина перестаралась от страха.
– Все свидетели говорят, что она была очень дружелюбна, пока он не придвинулся слишком близко, – доложил Перри.
– Он ее укусил?
Перри кивнул.
– Хреново, – сказала я.
– Но она его подожгла, Анита. Он сильно обгорел. Может быть, и не оправится. Чем она его могла облить, что так быстро дало ожоги третьей степени?
– Насколько быстро?
Перри посмотрел в свои записи:
– За секунды.
– Что она пила? – спросила я у Гарри.
Он не спросил, кто она, просто ответил:
– Чистый скотч. Лучший, что у нас есть.
– С высоким содержанием спирта?
Он кивнул.
– Этого должно было хватить, – заключила я. – Когда подожжешь вампира, он горит, пока не потушишь или не выгорит. Они очень легко воспламеняются.
– Значит, она не принесла с собой какой-нибудь там бензин? – спросил Перри.
– Ей не надо было. Мне не нравится другое – она знала: жидкость надо поджечь. Если бы это человек вышел за рамки, она бы просто плеснула скотчем ему в морду и позвала на помощь.
– Он ее укусил, – напомнил Перри.
– Если у нее такие проблемы насчет того, что вампир всадит в нее клыки, она бы не стала ворковать с ним в баре. Что-то здесь не складывается.
– Да, – согласился Перри, – но я не знаю что. Если вампир выживет, ему будет предъявлено обвинение.
– Я бы хотела видеть эту женщину.
– Дольф повез ее в больницу обработать укус, а потом в наш отдел. Он сказал, чтобы ты приехала, если захочешь ее видеть.
Было поздно, а я устала, но, черт побери, что-то здесь было не так. Я подошла к бару.
– Гарри, она тут кадрила вампиров?
Он покачал головой:
– Зашла позвонить по телефону, потом подсела к бару. Красотка. На такую сразу кто-нибудь клюнет. Не повезло, что это оказался вампир.
– Ага, – согласилась я. – Не повезло.
Он протирал стойку небольшими кругами, а глаза его смотрели на меня.
– Если она подаст на нас в суд, нам конец.
– Не подаст, – сказала я.
– Скажи это «Крематорию» в Бостоне. Там укусили женщину, и она их разорила по суду. А у дверей все время стояли пикеты.
Я потрепала его по руке, и он под моим прикосновением стал совершенно неподвижен. Кожа его была на ощупь почти деревянной, как бывает у вампиров, когда они не дают себе труда притворяться людьми. Я заглянула в его темные глаза, И лицо его было неподвижно и непроницаемо, как зеркало.
– Я поговорю с предполагаемой жертвой.
Он только смотрел – и все.
– Не поможет, Анита. Она человек, а мы – нет. Что бы ни делали в Вашингтоне, это не изменишь.
Я убрала руку и подавила желание обтереть ее о платье. Никогда мне не нравилось ощущение от вампиров, когда они твердые и потусторонние. Это на ощупь не кожа, а скорее пластик, как у дельфина, только тверже, будто под кожей не мышцы, а что-то вроде дерева.
– Я сделаю что смогу, Гарри.
– Анита, мы монстры. И всегда были монстрами. Я был бы рад иметь право ходить по улицам, как всякий другой, но это будет ненадолго.
– Или да, или нет, – ответила я. – Давай сейчас разберемся с этой проблемой, а следующей займемся, когда она появится.
Он кивнул и пошел расставлять стаканы.
– Очень заботливо вы с ним поговорили, – сказал Перри. Любой другой из группы сказал бы, что не в моих привычках проявлять заботливость. И конечно, любой другой уже не раз бы меня достал по поводу моего платья. А мне предстояло ехать в нем в отдел. Там будет Дольф, и Зебровски, наверное, тоже. Уж они-то найдут, что сказать насчет платья.
В три часа ночи я оказалась в помещении отдела Региональной Группы Расследования Противоестественных Событий. Нам ребята из другого отдела состряпали значки с аббревиатурой «ВП» – «вечный покой», капающей кровью на фоне красного или зеленого – на выбор. Зебровски их раздал, и все мы их носили, даже Дольф. Первый вампир, которого мы убили после этого, появился из морга с таким значком, приколотым к рубашке. Кто это сделал, так и не нашли. Я ставлю на Зебровски.
Он меня встретил у входа в помещение группы.
– Еще чуть-чуть укоротить это платье, и отличная будет рубашка.
Я его оглядела с головы до ног. Синяя рубашка выбилась из темно-зеленых штанов, галстук болтался, как ожерелье.
– Зебровски, Кэти на тебя злится, что ли?
Он перестал улыбаться:
– Нет, а что?
Я показала на галстук, не подходящий по цвету ни к штанам, ни к рубашке.
– Она тебя выпустила в таком виде на люди.
Он ухмыльнулся:
– Я одевался в темноте.
Я подергала его за галстук:
– Вот в это я верю.
Но обескуражить его мне не удалось. Он торжественно распахнул дверь в помещение нашей группы и просиял:
– Наша юная красавица!
Пришел мой черед хмуриться:
– Зебровски, что ты задумал?
– Кто, я? – сделал он невинные глаза.
Я покачала головой и вошла в комнату. На каждом столе стоял игрушечный пингвин. Люди говорили по телефонам, писали бумаги, работали с компьютерами, на меня никто не обратил внимания. Только пингвины на каждом столе. Почти год прошел, как Дольф и Зебровски побывали у меня дома и видели мою коллекцию пингвинов. Тогда никто не стал меня дразнить, и я решила, что проехало. А когда Зебровски после Нового года вернулся из отпуска по болезни, пингвины начали появляться на каждом месте преступления. На сиденье у меня в машине, в багажнике. Сейчас они их накупили на пару сотен долларов.
Я не знала, как реагировать. Не обращать внимания? Притвориться, что в этой комнате нет дюжины пингвинов? Собрать их все, пройдя по комнате? Взбеситься? Если бы я знала, что сделать, чтобы они перестали прикалываться, я бы так и поступила. Пока что я пыталась не обращать внимания и собирать пингвинов. Ни та, ни другая реакция их не остановила. Даже как-то поощрила. Я подозревала, что они готовят какую-то невероятную кульминацию. Какую – я понятия не имела и даже догадываться не хотела.
