— Держи, — сказал Робби, передавая мне конверт с билетами. — Не забудь.
— Спасибо.
Слеза баньши жестким камнем уже лежала у меня в кармане, туда же я засунула билеты.
— Может быть, я обменяю их на более ранний рейс.
— Это было бы здорово! Мы будем очень рады, если ты прилетишь пораньше. Только дай знать, и мы приготовим комнату для гостей, — он улыбнулся мне, сверкнув зубами. — Ты знаешь, для нас ты желанный гость в любое время.
Я обняла его на прощание, прежде чем шагнуть назад и открыть дверь. Ночь была сухой и чистой, и я увидела Маршала, ожидающего меня. Свет крыльца ударил в глаза, и я отошла к окну в тень. Последние слова Робби кружились и кружились у меня в голове, я продолжала их повторять, пытаясь себе объяснить, чем они меня так обеспокоили.
— Торговый центр? — спросил Маршал бодро, когда я села, — возможно, он был доволен, что я спасла его от разговоров с моей мамой, зачастую превращавшихся в ее монологи. Я передала ему пирог, и он признательно замычал:
— Ммммммм…
— Да, торговый центр, — ответила я прежде, чем пристегнуться.
В машине было тепло, и окна уже оттаяли, но меня сковал холод, когда последние слова Робби наконец-то до меня дошли. Я быстро моргнула. Мне будут рады в любое время. Я знала, что это значило именно то, что он сказал, но то, что он почувствовал необходимость это сказать, значило гораздо больше. Он собрался жениться. Он жил своей жизнью, и это было ее частью, в которую он погружался, находя свое место в круге жизни. Но собравшись жениться, он больше не мог быть только моим братом, он становился еще чьим-то мужем. И хотя мы многим делились, связи между нами разрушались одним простым фактом: он больше не был один. Он стал частью чего-то большего. И приглашая меня в эту часть, он ненамеренно сказал мне о том, что я стала изгнанником.
— Твоя мама печет отличные пироги, — заметил Маршал, и я улыбнулась ему через сиденье. Не забывая про гололед, он включил передачу и медленно тронулся в сторону торгового центра.
— Да, — подтвердила я уныло. Возможно, мне стоило посмотреть на это не с той позиции, что я потеряла брата, а с той, что я приобрела сестру.
То-о-о-о-очно.[12]
Я остановилась возле толпы, посмотрев на спокойного вампира, который вел человека к машине ОВ вдоль желтой ленты.
— Я не знаю, — произнес мужчина в наручниках — кажется, он был сбит с толку. — Я плевать хотел, что тот вервольф думает о моей маме. Он вывел меня из себя.
Ответ немертвого вампира был неслышен, и я проследила взглядом за ними, пока они не растаяли среди мигалок патрульных машин ОВ, двух новостных фургонов, восьми машин ФВБ, и людей, которые шли за ними. У всех были включены фары и мигалки, если они имелись. В холодном ночном воздухе витало чувство завершенности, и я вздохнула. Ненавижу приезжать последней.
Я не стала ждать, пока Маршал припаркует свой автомобиль. Они его все равно не пустят. Я удивлюсь, если сама попаду туда без каких-либо затруднений; приглашали меня или нет, в ФВБ мне больше не доверяли. Долбанные предрассудки. Сколько еще раз мне придется проявить себя?
Задрав голову и осмотревшись, я стала пробираться сквозь толпу туда, где желтая лента крепилась к стене, решив пролезть под ней и надеяться на лучшее. Пришлось притормозить, потому что я чуть не стукнулась головой с другим человеком, выбиравшимся таким же способом.
— Привет, Том, — ехидно сказала я, отходя назад. — Мы постоянно наталкиваемся друг на друга.
Бывший агент ОВ отпустил ленту, удивление на его лице сменилось раздражением. Он вздохнул, собираясь что-то сказать, затем сжал челюсть. Молча сунул руки в карманы и ушел.
Удивленная, я смотрела на него, пока снег и толпа не поглотили его фигуру.
— Хм, — пробормотала я, немного разочарованная, что он не стал болтаться вокруг и подкалывать. Я проскользнула под желтой лентой и дернула ближайшую дверь, желая убраться с холодной улицы. Как только я вошла в двустворчатые двери, стало тихо, и я услышала эхо голосов, в которых слышались гнев и раздражение. Я увидела группу людей в форме ФВБ позади вторых дверей, и решила, что мне стоит пробраться туда.
— Извините, мэм, — произнес низкий голос, и я отдернула руку от внутренней двери, инстинктивно не желая, чтобы эта рука с толстыми пальцами схватила меня.
Это был мертвый вампир, внешне довольно молодой, охранявший вход в здание. Сердце забилось быстрее, и я, задрав подбородок, посмотрела на него снизу вверх.
— Я из ФВБ, — сказала я, и он засмеялся, радужка его синих глаз стала тоньше, когда он начал давить аурой.
— Ведьмы не работают с ФВБ, — отозвался он. — Вы больше похожи на репортера. Отойдите за линию, мэм.
— Это моя работа, и я не репортер, — ответила я, глядя на его чисто выбритое лицо. В другое время я бы насладилась видом, но сейчас я спешила. — И прекрати это дерьмо с аурой, — добавила я, раздражаясь. — Моя соседка таких, как ты, ест на завтрак.
Глаза вампира стали черными. Исчез фоновый шум раздраженных людей. Кровь отхлынула от моего лица, и я поняла, что моя спина прижата к входным дверям.
— Я бы предпочел позавтракать тобой, — прошептал немертвый вампир, его голос был как холодный туман, пробирающийся прямо в душу. Пульсация шрама вернула меня к реальности. Черт побери, ненавижу, когда вампиры не узнают меня.
Моя рука в перчатке была прижата к горлу, и я заставила себя убрать ее и открыть глаза.
— Иди, найди себе крысу, — огрызнулась я, хотя то, как он играл с моим шрамом, было очень приятно. Мои мысли переключились на Айви, и я сглотнула. Только этого не хватало.
Вампир уставился на меня, удивляясь моему сопротивлению, и немного смущенно убрал руку. Проклятье, мне надо перестать дразнить мертвых вампов.
— Эй, Фаркус! — крикнул мужской голос из-за стекла, и он повернулся, продолжая посматривать на меня. — Оставь эту ведьму в покое. Это Морган, шлюха ФВБ.
Тот, кого назвали Фаркус, отошел, глядя на меня удивленно.
— Вы Рэйчел Морган? — спросил он, затем начал смеяться, демонстрируя клыки. Каким-то образом это задело меня даже больше, чем когда он играл с моим шрамом.
Я шагнула вперед.
— А вы Фаркус, рифмуется с Маркус, еще одним неудачником-вампиром. Дайте пройти. — Он перестал смеяться, когда я двинула его, подходя к двери, и зарычал, когда я зашла в теплый холл.
Если оценивать торговый центр внешне, этот был по-своему милым, в передней части располагались закусочные, по бокам широкие проходы. Все вместе выглядело неплохим местом, чтобы делать покупки. Я медленно сняла куртку и шарф, пока осматривалась. Все уже было сделано до меня. В воздухе витал аромат злых вервольфов и сильный пряный запах разъяренных вампиров, все это смешивалось с ароматом бургеров, картошки фри, азиатской пищи и горелого масла. Откуда-то слышалась инструментальная музыка восьмидесятых. Сплошной сюрреализм.
