«Забудь о веревке, разрешения я не дам». Тогда я говорю:
«А вы подержите меня за ноги, сержант. Я хочу вытащить несколько листиков. Некоторые лежат меньше чем в пяти футах от двери. Далеко от автомобиля. Что скажете?»
«Я скажу, что у тебя съехала крыша, от автомобиля здесь все близко», — отвечает он, но, поскольку это не отказ, я открываю дверь. И сразу в нос ударяет запах. Вроде бы перечной мяты, но не такой приятный. А сквозь него пробивался другой запах. Куда противнее. Тухлой капусты. От такого желудок выворачивается, но от волнения я сперва ничего и не заметил. Был тогда моложе, так? Улегся на живот. Сержант держал меня за бедра. И только я вполз в гараж, говорит: «Достаточно, Фил. Если можешь дотянуться до них, хватай. Если нет, я тебя вытаскиваю».
Лежащие рядом листочки уже стали белыми, я схватил где-то с десяток. Гладких и мягких, но неприятных на ощупь.
Я, помнится, подумал о помидорах, когда они гниют под кожурой. А чуть дальше увидел пару еще черных. Потянулся и схватил их, но от моего прикосновения они тоже сразу стали белыми. А подушечки пальцев закололо. Еще сильнее запахло мятой, и я услышал какой-то звук. Подумал, что услышал. Словно вздох. Вроде того, когда открываешь банку с газировкой.
Я начал выползать оттуда, поначалу все шло хорошо, а потом.., ощущение от этих листочков в моих руках.., мягких и гладких, словно…
Несколько секунд я не мог продолжать. Будто эти ощущения вернулись. Но парнишка смотрел на меня, и я знал, что замолчать он мне не даст, ни в коем разе, поэтому продолжил. Да и сам хотел поскорее выговориться.
— Я запаниковал. Понимаешь? Начал отталкиваться локтями, дергать ногами. Лето. Я в рубашке с короткими рукавами. Локоть упирается в один из черных листочков.
Он шипит, как.., как не знаю что. Просто шипит. И выпускает облако мятно-капустного запаха. Становится белым. Словно мое прикосновение замораживает его и убивает. Подумал я об этом позже. В тот момент думал только об одном: как бы на хер выбраться из гаража. Извини, Ширли.
— Ничего страшного. — Она похлопала меня по руке. Хорошая девочка. Всегда такой была. И со своими обязанностями справляется лучше, чем Мэтт Бабицки, на порядок лучше, да и смотреть на нее куда приятнее, чем на него.
Я накрыл ее руку своей, легонько сжал. Потом продолжил, и слова стали срываться с языка куда как легче. Странно это, но, если говоришь о прошлом, оно возвращается. И становится все отчетливее и отчетливее.
— Я вскинул глаза на этот «бьюик». И хотя он стоял посреди гаража, в добрых двенадцати футах от меня, мне вдруг показалось, что до него рукой подать. Огромного, как гора Эверест. Сверкающего, как грань бриллианта. У меня возникло ощущение, что фары — глаза, и они смотрят на меня. И я услышал шепот. Не удивляйся, парень. Шепот мы все слышали. Бессловесный шепот, никто ничего разобрать не мог, но я его точно слышал. Только звучал он прямо в голове, попадал туда не через уши. Прямо-таки телепатия. Может, у меня разыгралось воображение, но не думаю. Я сразу превратился в шестилетнего малыша. Боящегося того, кто живет под моей кроватью. Потому что живущий там собирался утащить меня к себе, я это точно знал. Забрать туда, где теперь находился Эннис. Вот я и запаниковал. Задергался, закричал: «Вытаскивайте меня, вытаскивайте, скорее!» И они вытащили. Сержант и другой парень…
— Другим парнем был я, — заметил Сэнди. — Ты напугал нас до чертиков, Фил. Сначала вроде бы все шло хорошо, а потом ты вдруг заорал и задергался. Я думал, у тебя горлом пойдет кровь или ты посинеешь лицом. Но ты только.., да ладно, — и жестом предложил мне продолжать.
— Листочки я вытащил. Вернее, то, что от них осталось.
Испугавшись, я сжал пальцы в кулаки, понимаешь? Сжал листочки. А оказавшись за дверью, понял, что руки у меня мокрые. Люди кричали: «Ты в порядке? Что случилось, Фил?»
Я стоял на коленях, рубашка задралась до шеи, живот покраснел от трения о бетонный пол. Подумал: «Я стер ладони в кровь, вот они и мокрые». А потом увидел белую пасту. Похожую на зубную. Это все, что осталось от листьев.
Я замолчал, задумался.
— А вот теперь я намерен сказать вам правду, понятно?
Никакая это была не паста. Я словно зажал в руках бычью сперму. И еще этот ужасный запах. Вы можете сказать: «Немного мяты и капусты, что тут ужасного?» — и будете правы, но одновременно и не правы. Потому что на земле ничего так не пахнет. Во всяком случае, мне такой запах не встречался.
Я вытер ладони о штаны и прошел в дом. Спустился в подвал. Брайан Коул как раз выходил из тамошнего сральника. Он вроде бы услышал какие-то крики, пожелал узнать, с чего сыр-бор. Я не просто ему не ответил, вообще не отреагировал на его вопрос. Проскочил мимо, словно и не увидел. Чуть не сшиб с ног. Стал мыть руки. Мыл и представлял, как белая жижа, теплая, мягкая, склизлая, выдавливалась из кулаков. От мысли, как она покалывала ладони и подушечки пальцев, меня вывернуло. Мой желудок не только выдал съеденный обед. Нет, поднялся к горлу и вывернулся наизнанку вместе со всем, что в нем находилось.
Примерно так же, как мать выливала с крыльца воду из тазика, в котором мыла посуду. Брызнул фонтан. Я не хотел бы об этом рассказывать, но ты должен знать все. Я не блевал — умирал. Такое случалось со мной лишь однажды.
Когда я впервые увидел человека, погибшего в автоаварии.
Добравшись туда, первым делом я увидел батон белого хлеба, лежащий на разделительной полосе старой Стэтлер-пайк, а потом — верхнюю половину тела ребенка. Мальчика со светлыми волосами. По его языку ползла муха. Мыла лапки в слюне. Этого мне, хватило. Я думал, что умру раньше, чем проблююсь.
— Со мной такое тоже случалось, — вставил Хадди. — Стыдиться тут нечего"
— Я и не стыжусь, — ответил я. — Стараюсь, чтобы он понял, вот и все. Ясно? — глубоко вдохнул, набрал полную грудь сладкого воздуха, и тут до меня доходит, что отец парнишки тоже погиб на дороге. Я ему улыбнулся. — Спасибо Господу за маленькие радости — унитаз находился рядом с раковиной, так что практически ничего не попало ни на мои ноги, ни на пол.
— А в конце концов листья исчезли, — добавил Сэнди. — В буквальном смысле этого слова. Растаяли, как колдунья в «Волшебнике страны Оз». Какое-то время мы видели их следы на полу гаража Б, через неделю от них остались лишь маленькие пятнышки на бетоне. Желтоватые, очень светлые.
— Да, а я на пару месяцев стал одним из тех, кто постоянно моет руки. — Я вздохнул. — Иногда не мог прикоснуться к еде. Если жена паковала мне сандвичи, я брал их салфеткой, так и ел, последний кусочек сбрасывал с салфетки в рот, лишь бы не трогать пальцами. Если есть приходилось в патрульной машине, надевал перчатки. И все равно думал, что заболею. Представлял себе, что у меня начнется болезнь десен, от которой выпадают зубы. Но это прошло. — Я посмотрел на Неда, подождал, пока он встретится со мной взглядом. — Осталось в прошлом, сынок.
