Лес закончился неожиданно.
И когда он увидел на поляне крошечных антилоп – какое-то подобие спроектированных и втрое уменьшенных оленей, сердце его забилось ожесточенно и жадно. Он хотел мяса. И желание это было сильнее желания удалиться от авианосца.
Вернувшись в лес и стараясь не слышать свистящих звуков внутри желудка, он сел на траву и стал проводить рекогносцировку. Глаза его неотрывно следили за двумя антилопами, по очереди жующими траву. Он знал – спасет один-единственный выстрел. Промажь – и эти две антилопы испарятся, как дымка у водопада. Броуновское движение, что царило сейчас внутри него, вызывало в воспаленных глазах человека боль. К чувству голода стало добавляться чувство злости. Именно ненависть, разливающаяся внутри, отличала сейчас его от волка. Волк способен убить. Но не чувствует при этом ненависти…
Встав на одно колено и опершись локтем в другое, он решил не выматывать себя долгим выжиданием. Чем дольше ждешь, тем сильнее трясутся руки. Он просто взял в прицел одну из антилоп и нажал на спуск.
Видя, как ее сбило с ног выстрелом, он засмеялся от радости. Выхватил нож и бросился на поляну. Агония антилопы его не интересовала. Она лежала перед ним, и подергивание ее ног носили уже вялый, ленивый характер. Не желая более терпеть голод, человек стал неумело сдирать шкуру с еще не умершей овцы… Когда под пыльной серой шерстью показались две освежеванные ноги, он не выдержал. Несколькими движениями он отчленил конечности и повесил их на сук. Теперь оставалось лишь разжечь костер…
* * *
Первое, что почувствовал Макаров, когда они спустились с холма в пяти милях от авианосца, был сочный запах дыма. Он тянулся из глубины леса и усиливался с каждым мгновением. Пройдя еще около ста метров, оба преследователя остановились. Под их ногами лежала растерзанная антилопа. Чьи-то жадные лапы неумело расчленили животное до половины, да так и оставили. Зверь так не поступит. Сглотнув слюну, Макаров поднял глаза. На высохшем суке дерева висели две освежеванные задние ноги антилопы. А под ними, тлея ветками и выпуская из-под них дымок, умирал так и не почувствовавший жизнь костер…
Неизвестность пугала, а адреналин сводил этот страх на нет. Странное агрегатное состояние организма, когда ноги сковывает лед, тело бурным водным потоком рвется вперед, а от головы пышет жаром. Макаров испытывал его всегда, когда чувствовал опасность. Тот случай, когда удар может быть нанесен из-за угла. Можно в одно мгновение, даже не почувствовав боли, потерять жизнь.
Или, сходя с ума от мучений, умереть от боли.
Как эта антилопа.
Он не хотел умирать. Первая же из пуля, выпущенная из оружия преследователей, ранила его в бедро. Пустяковое сквозное ранение, которое в стационарных условиях даже не рассматривается как угроза здоровью. Но это только тогда, когда остановлено обильное кровотечение, прозондирована рана и наложена антисептическая повязка. Остается соблюсти постельный режим и глотать витамины. Беглец был лишен всего. Даже куска веревки, чтобы перетянуть бедро.
Опираясь на здоровую ногу, он скакал к берегу. Как к спасительному рубежу, где его ждет отдых и еда, покой и защита. Животное чувство голода не смогло прогнать боль. Человек, углубляясь в лес, окончательно потерял человеческий облик. Он икал и рычал, видя перед собой прожаренную до хрустящей корочки антилопью ногу… Скулил, когда картинка сдвигалась и перед его взором вставали могильные стены каюты авианосца. Остатка его сознания хватало лишь на то, чтобы подсчитать остаток жизни, если вдруг эти двое его – а он уже узнавал их – настигнут…
И вот теперь его жизнь не стоит ничего. Эти волки загонят его душу в преисподнюю раньше, чем он доберется вон до того леса…
Глухо матерясь, роняя слюну и кашляя, человек завалился за толстый ствол дерева. Ах, если бы сейчас оказаться в сотне километров от этого места! Даже на плоту – в открытом океане! Он согласен даже на шторм! Пусть – рана! Ее можно вылечить! И жизнь тогда направится в другом направлении… правильном…
Но окрик из леса, упомянувший его имя, заставил убийцу вернуться из мира иллюзий в проклятый лес…
– Лис! Шевельни мозгами, если они у тебя еще остались! Ты ранен, патронов у тебя ровно столько, сколько нужно, чтобы застрелиться! Ты уже никуда не уйдешь. Брось пистолет и выходи! – Артур говорил, прижавшись спиной к дереву. Он сидел лицом в сторону Макарова, поэтому, обращаясь к Лису, кричал куда-то в небо. – Через полчаса ты упадешь от потери крови!
Ответом была тишина.
– Он думает, – объяснил ее Макаров. – Видимо, есть смысл ускорить этот процесс…
Встав на колено, он трижды выстрелил в дерево, за которым лежал Лис.
– Оставьте меня в покое!.. Я не хотел это делать, но я… Но я нуждался в деньгах! Я погряз в долгах! Вы должны меня понять!
Бессмысленный вопль Лиса унесся к верхушкам деревьев.
– О чем он?
– А ты спроси у него, – посоветовал Макаров.
– Лис, ты о чем? – крикнул, высунув голову, Артур.
И тут же едва успел убрать ее. В десяти сантиметрах от его затылка пуля сколола с дерева щепку.
– Я должен был убить ее, мне заплатили, мне хорошо заплатили за это дело! Я не хотел убивать Левшу…
– Он жив, идиот! – прокричал Макаров. – И Катя жива! Тебе осталось только извиниться за нервный срыв! Все мы здесь немного нравственно поиздержались!
Лис недолго думал. Он высунулся из-за дерева и дважды выстрелил в сторону врага. Когда на головы Макарова и Артура упали последние ветки, первый спросил:
– О каком количестве патронов мы можем судить?
– У него «вальтер» со штатным магазином. Восемь патронов. Если предположить, что антилопу он повалил с первого выстрела, то сейчас в его пистолете один патрон.
Макаров посмотрел на Артура.
– Я хочу, чтобы он выжил. Чтобы хоть одна загадка получила ответ на этом чертовом острове!
– Не можешь простить мне, что я убил того типа?
Макаров отвел взгляд и покачал головой.
– Я твой должник, я уже сказал. До конца жизни. Запомни это.
В двадцати метрах от них снова началось движение.
– Убирайтесь на свой эсминец, дайте мне передохнуть! Я ни в чем не виноват! Ты лжешь, Макаров! Я всадил Левше нож в живот по самую рукоятку. Примет ли он мои извинения?!
По очевидной противоречивости речи Макаров понял, что нужно действовать. Иначе, чего доброго, Лису придет в голову выстрелить себе в голову. И появится на этом острове еще один неразговорчивый свидетель.
Артур нервничал. Он это понимал, поэтому, отложив в сторону пистолет, растирал себе лицо. После этого выступления о сдаче Лиса в плен не могло быть и речи.
Но его опередил Макаров. Оставив на траве пистолет, он одним рывком забросил свое тело в чащу.
