У последнего дома, на сложенном из неотесанных камней ограждении виднелся черный силуэт. Но прежде, чем мы успели его разглядеть, пропал за низкой каменной изгородью.
– Постойте, – сказал я негромко.
Они остановились, оглядываясь. Я кивнул в сторону строения, потом громко цокнул языком, и спустя мгновение на забор взлетел огромный ворон. Повернул голову, глядя на меня блестящими бусинами глаз. В них светилось любопытство и легкое презрение к трекерам, бесконечным потоком бредущим мимо, и вообще ко всем людям в целом.
Но как только я заговорил с ним, он сделал несколько шагов, подходя ближе и внимательно прислушиваясь.
– Хороший… красивый… – громко и отчетливо произносил я, и ворон, как будто понимая мои слова, сначала начал важно прохаживаться по неровной шершавой поверхности, чтобы лучше продемонстрировать нам свой грозный и величественный вид. А затем стал приплясывать на месте, переступая с одной лапы на другую.
Дик пренебрежительно покачал головой, явно считая беседы с птицей идиотством. Джейк пытался вытащить камеру так, чтобы не спугнуть ее. Тисса улыбалась, чрезвычайно довольная зрелищем.
– У них интеллект как у собаки, а кайлатские считаются особенно умными, – тихо сказал я, достал из кармана горсть орехов и протянул девушке. – Возьми, угости его.
Она бросила самозабвенно подпрыгивающему ворону миндаль, тот поймал орешек на лету, положил на камень и принялся расклевывать. Тисса снова рассмеялась, спросив:
– И почему они считаются самыми умными?
– Потому что едят человечину.
Спутники повернулись ко мне с одинаковыми гримасами недоверия и брезгливости.
– Не только ее, конечно, – продолжил я. – Но во время похорон они первыми являются к мертвому телу.
– Ты хочешь сказать… – пробормотала Тисса, с величайшим отвращением глядя на иссиня-черного красавца, чистящего клюв о камень.
– Здесь не хоронят умерших так, как принято у нас. Деревьев, чтобы сжигать тела, очень мало. Слой земли, в который можно закапывать, слишком тонкий, да и свободного места для кладбищ тоже практически нет. Поэтому трупы отдают птицам. Это называется небесными похоронами.
Ворон повернул к нам голову и глухо каркнул. Тисса передернула плечами, швырнула за забор орехи, которые продолжала сжимать в руке, и вытерла ладонь о брюки, словно ее уже коснулся один из небесных странников.
Дик, переборов брезгливость, вызванную моим рассказом, невозмутимо смотрел на небо, затянутое тучами, полностью скрывшими горы.
– И при чем здесь их редкий ум? – спросил Джейк. Навел фотоаппарат, но ворон, презрительно каркнув на него, слетел за забор.
– Кайлатцы считают, что с человеческим мясом они получают и человеческую мудрость. А еще есть одна любопытная легенда. Когда боги хотели подарить человеку бессмертие, ворон обманом выпил его сам. Потом вытер клюв о траву, и та стала вечнозеленой, неувядающей. Как ни топчи ее, всегда выпрямляется. Вот эта травка – дубо. Вы сейчас стоите на ней.
Все трое одновременно посмотрели себе под ноги.
– Интересная страна, – отозвался Джейк с усмешкой, надевая крышку на объектив, – чем дальше, тем интереснее.
– Куда ни плюнь, кругом сплошные побасенки, – поддержал его Дик, отворачиваясь.
Путь вверх продолжился. Мы постепенно набирали высоту. Шаг за шагом приближаясь к последней точке сегодняшнего пути.
Но происходило это гораздо медленнее, чем мне хотелось бы.
Поселки остались далеко позади. Деревьев становилось все меньше. Скалы выглядели голыми и угрюмыми. Тропы на них были похожи на нити белых вен, выступающие на серых костлявых телах.
У перепутья дороги мы наконец увидели камень, покрытый белыми иероглифами, появления которого я ждал так долго, этот ориентир означал, что наш путь практически завершен. На валуне восседал гранитный полузверь-получеловек – верховное божество Кайлата – и созерцал странников холодными, равнодушными глазами.
– Ну и образина, – ухмыльнулся Дик. – Любят они тут изображать всяких уродов.
– Дик, я уже предупреждал, – осадил я его. – Не стоит насмехаться над божествами Кайлата. Это может плохо закончиться.
– Да ладно, – отмахнулся тот и посмотрел на меня с преувеличенным пристальным вниманием. – Ты ведь не думаешь всерьез, Райн, будто нам может навредить каменный истукан?
Я хмуро промолчал, прекрасно понимая, что любой мой ответ только усугубит ситуацию. Никто из них все равно не поверит в реальность того, чего, по их мнению, не существует.
Воздух похолодел. Краски стали более мягкими, а тени – резче. Вершины Седого Старика, Одинокой Девы и Амху Гуабджен, открывшейся нам на этом отрезке пути, горели розовым закатным светом. Приближался вечер.
Мы шли в обычном темпе, но у меня все сильнее возникало впечатление, что расстояние практически не сокращается. Дорога растянулась, как будто кто-то вырезал этот небольшой отрезок пути, а вместо него поместил сюда лишний десяток километров. И я даже предполагал, кто мог это сделать.
Не надо смеяться над хранителями этих гор, они могут очень жестоко пошутить в ответ.
– Нам куда? – спросила Тисса, оглядываясь на меня. – Вверх? Вниз? – Последнее прозвучало со слабой надеждой. Нижняя тропа выглядела гораздо привлекательнее верхней, круто карабкающейся в гору. Но я указал на сложный маршрут.
Девушка сняла с шеи шнурок, на котором висели очки, и убрала их в чехол на поясе. Джейк отдуваясь, сбросил рюкзак, сунул в него свою шляпу. Отстегнул кофр с тяжелой камерой и, не глядя, протянул Дику. Тот безропотно взял его, прицепил на ремень, хотя было видно, что ему совсем не хочется усложнять себе дорогу в гору.
Наконец, когда все приготовления были сделаны, мы начали подъем. Я вновь поставил Тиссу первой. Самая выносливая, а быть может, просто самая терпеливая из троих, она шла по-прежнему довольно энергично. За ней шагал Дик, изо всех сил стараясь не отставать. Передо мной маячил синий рюкзак на сгорбленной широкой спине Джейка. Стальные наконечники его палок громко стучали по камням, оставляя на них длинные полосы, дыхание становилось все более затрудненным и шумным. Бывший боксер пытался выдерживать тот же темп, что задавали его более молодые друзья, но дистанция между ними все увеличивалась.
В другое время я бы посоветовал ему не спешить и даже дал отдохнуть. Но не сейчас.
Тисса оглянулась на нас, жестом я велел ей двигаться дальше. Она кивнула.
– Может, передохнем пару минут? – спросил Дик, удобнее устраивая на поясе тяжелый кофр.
– Нет. Задерживаться мы не можем.
Плохо застрять в горах на этом участке пути. Хуже может быть только перевал Мингбо-Ла.
Прошло еще полчаса пути, за которые мы продвинулись вперед совсем не намного. И я понял окончательно, что до темноты в Ферче мы не придем. Как бы я ни торопил спутников.
